[indent]Пробуждение Минхо нельзя назвать идеальным. Категорически.

[indent]Ли осоловело смотрит на своего друга Хёнджина, который уже битый час рассказывает ему о каком-то кудрявом придурке, что практически вытурил его из квартиры. Если честно, ему в это поверить довольно-таки трудно, потому что Хван очень красивый парень, даже чрезмерно. Он идеальный. С фарфоровой кожей, кокетливыми манерами, пухлыми губками-бантиком, настоящая boss bitch среди всех омег. Чтобы кто-то да отказал ему? Ха! Сегодня что первое апреля? Звучит, как какой-то розыгрыш. Но Ли не был бы его лучшим другом, если бы не выслушал всё до конца. Минхо напряжённо пыхтит, сканируя сердитым взглядом Хёнджина и честно пытается въехать в суть, да только вместо нормальной членораздельной речи получает лишь что-то бессвязное вперемешку со слезами, завываниями, рукоплесканиями и всхлипываниями. Вся комната Ли уже пропахла чужими феромонами – клубникой со сливками, густым блеском со вкусом жвачки и пузырьками шампанского. Кажется, у него теперь воняет, как у какой-то девчонки-подростка, которая украсила свою обитель всевозможными дамскими штучками, взяла мамкину косметику и папину выпивку,  перекроив всю обстановку в розовый цвет. Минхо готов поклясться, что Хёнджин, сидящий напротив него и сморкающийся в платочек с вышитой алой розой выглядит как та самая Эль Вудс, блондинка в законе из одноименного фильма. Не хватает только ручки в виде фламинго с меховым пушком на конце. Тушь вперемешку с карандашом растеклись корявыми паутинками по щекам его друга, оставив грязные разводы. Но даже это не смогло испортить внешний вид Хёнджина. Он по-прежнему красивый, но очень расстроенный.

[indent]Минхо кидает взгляд на зеркало, на него смотрит абсолютно противоположное отражение: взлохмаченная шевелюра, смятые и всклокоченные, спутанные в узелки пряди. Одним словом – невыспавшийся, разбитый, будто его только что переехала целая вереница из грузовозов. Под глазами бездны-синяки и отпечатки от заломов постельного белья. Он опять спал вниз головой, куролесил во сне по своей постели, будто не в кровати спал, а вертелся внутри стиральной машинке. Настоящий гром среди ясного неба. Впрочем, как и его запах.

[indent]Минхо пахнет раскатами грома, тлеющего на последних минутах бенгальского огня, кованным раскаленным металлом, мокрым свежеуложенным асфальтом после дождя.

[indent]И нет, Ли Минхо — не альфа, он — омега. И да — это совершенно нестандартный запах для омеги. Но и здесь есть своя червоточина. Ли Минхо источает аромат заботы и участливого сострадания. Как сейчас. Его феромоны буквально просачиваются чрез слишком ядовито-сладкий вкус Хёнджина. Минхо обращается за подмогой. Его сочувствие с запахом только что сделанного крем-брюле из духовки. Терпкий, чуть горький жжённый сахар, но такой тёплый и домашний.

[indent] — Послушай, Джинни, парень — мудак, он того не стоит. Не надо из-за этого расстраиваться, — Минхо ободряюще хлопает Хёнджина по руке и кивает, подтверждая свои слова. Он наконец-то понимает суть рассказа друга, как только тот затихает и постепенно успокаивается, пересказывая всё ещё раз уже спокойным голосом. — А ты — замечательный сосед, красавец, ещё и дивно пахнешь. Да за тобой все альфы штабелями укладываются. Забудь его. Ты найдешь квартиру ещё лучше в сто раз. Чего на ней-то зациклился? Хочешь помогу тебе в этом? У меня есть знакомый риелт…, — Минхо коротко вздыхает, тянет на себя Хвана, чтобы обнять его, но тот внезапно вскакивает и начинает бегать по комнате Ли взад-вперёд, взгляд друга подстраивается под темп, лихорадочно метая «гениальные» идеи одну за другой. Минхо такая перемена настроения Хёнджина не нравится. Вообще ни на грамм.

[indent]И понятно почему.

[indent] — Мин, а давай ты отправишься к этому парню-альфе?, — запускает первый дротик Хван. Он больше не плачет. Ли нравилось, когда он сокрушался рядом с ним весь в соплях и рыданиях. Чёрт. Минхо ужасный друг, раз так считает. Омега в ужасе начинает отрицательно крутить головой, он молчит и косится на него, как испуганный котик, которого загнал в угол подлый вонючка-хорёк. План Хвана вообще дурак-дурацкий. Но Ли слишком сдержан, чтобы сказать об этом вслух.

[indent] — Точно! Придумал! Ты притворишься, что ищешь жильё, — второй дротик бьёт прямо в цель, а Хёнджин весело хлопает в ладоши, извлекает из сумочки пудреницу и с помощью влажной салфетки, пропитанной мицеллярной водой, смывает потёкший макияж. Минхо аж съёживается от озвученных мыслей. Больше всего на свете он не хочет сейчас идти к альфе. От одного слова «альфа» Ли едва ли не начинает течь, как водопад Ниагара. Нет, он не помешенный и не извращенец, Минхо тупо девственник. Ну, вернее как, он знает как что происходит, омега делал всякие разные вещи с собой, дрочил в душе, засовывая в себя пальцы, но никого никогда не подпускал, а лишь представлял в фантазиях. Например, актёра Пака Соджуна. Ну а что, сногсшибательный мужчина, разве нет? Минхо просто не был готов впустить кого-то физически, хоть и как любой омега жаждал [особенно во время течки]. Он итак пьёт кучу подавителей, лишь бы избежать прямого контакта и вмешательства с их стороны. Для него вообще даже чисто пройти мимо альфы равносильно самоубийству. А чтобы он целенаправленно ещё пошёл во вражеское логово..ну уж…

[indent] — НЕТ!, — кричит Минхо прямо в лицо Хёнджина, будто ему только что приснился очень страшный кошмар. Хван же спокойно подкрашивает свои глаза, дорисовывая элегантный хвостик стрелки, поворачивается к другу и расплывается в своей сволочной улыбке, тыча в него своим указательным пальцем с огроменным сверкающим перстом.

[indent]— Да. Ты пойдёшь, — с нажимом. И Минхо пригвождают наглым взглядом бешеная кувалда по имени Хван Хёнджин, что долбит его своими буковками прямо как выскакивающего крота из норки, по голове. Друг словно забивает гвоздь в стену, чтобы повесить на него шкуру Ли.

[indent]Хван Хёнджин порой такая пизда сучка.

[indent]И Минхо снова ведётся на эту провокацию. Он же не может отказать своему лучшему другу, верно?!

[indent]Через пару часов, кое-как причесавшись и уложив непослушные волосы, приведя себя более-менее в порядок, Ли уже стоял перед дверью квартиры с цифрой 77. Какой счастливый, мать его, номер. Минхо нервничает, выпуская вокруг себя слишком сильную земляную дымку со стальным послевкусием. Он нажимает на дверной звонок и старается совладать с собой, поправляя фланелевую рубашку. Его пальцы судорожно расстегивают и застёгивают пуговицы на ней, начиная прямо с горла и останавливаясь ровно посередине. Благо за ней есть футболка, которую из-за нервного стресса хочется снять. Наконец-то хозяин квартиры щёлкает замками и появляется на пороге, представ пред ним…

[indent]…во всемогущей исполинской красе. И Минхо застывает, потому что он видит перед собой бескрайний океан. Он буквально чувствует соль на кончике своего языка. Он буквально слышит плеск и шум волн в своих ушах. Он буквально захлёбывается морской изумрудной водой. Ли стоит как вкопанный, молчит и пялится на этого кудряшливого парня с круглыми щёчками-персиками, с умными по-лисьи глазами, в которых появляются два скачущих знака вопроса, что так и вопят — чё уставился? чё надо? О, пресвятые небеса. За что?

[indent] — Э...у...а..ой..хмрф..нуууээ.., — чуть ли не стонет, спасительно размахивая руками, выписывая непонятной формы хуёвины, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить причину своего прихода. Может, Минхо стоит сказать, что он ошибся адресом? Может, Минхо стоит вообще ничего не говорить — развернуться и убежать, а? Или, может, Минхо грохнуться в обморок? Нет, тогда этот парень позвонит в 911, он никуда не исчезнет. Господи, какая неловкая ситуация. Что Минхо говорить? Он же никогда не общался напрямую с альфами, а оставаясь один на один, молчал или исчезал под предлогом, что ему нужно в туалет, устремлялся на выход или искал Хёнджина, прячась за ним. А тут…ситуация s.o.s. Может, всё-таки сказать, что надо в уборную? Потому что, откровенно говоря, становится вроде как туда надо. Этот парень с большими щеками [серьёзно туда можно спрятать целый аэродром] на него так странно смотрит. Пожалуйста, не надо.

[indent] — Здра-а-аствуйте, — Ли от перевозбуждения икает и смотрит осторожно с кошачьим прищуром. Ну, хотя бы что-то, быть вежливым уже какой-то плюс, а дальше? — Аэтвыищетесоседа?, — тараторит Минхо, встречаясь взглядом с альфой, который абсолютно расслабленно расположился в дверном проёме, облокотившись плечом о дверной косяк. Он плюшевый кактус и сексуальный альфа одновременно. Его поза такая свободная и волевая, что Ли смущается, теряется и прячет взор, смотря себе прямо под ноги. — Ви-и-димо, не Вы, ну, я тогда, ну, по-о-ойду, пожалуй, да?, — спрашивает Ли, заикаясь, всё ещё не решаясь посмотреть на альфу. Минхо вроде хочет сделать шаг, но у омеги не получается, потому что он фактически прилип/прирос к полу.

[indent]Омега не хочет уходить и даже если альфа его прогонит, он не уйдёт. Ли будет ночевать под его дверью и спать на его коврике с надписью «go to hell». Кажется, он теперь понимает почему Хёнджин истерил как последняя сучка. Но у Хвана всегда преимущество — его харизма и обаяние. А у Минхо? У него даже рот отказывается шевелиться и работать. Режим фатальность — активирован.

У Эндрю складываются весьма однообразные отношения с мужчинами. Обычно это просто знакомство где-то в социальных сетях, или если Мун раз в год решит пойти в гей-бар, то случайный взгляд в заведении с горячим парнем, который перетекает в быстрый секс. Их связывает только нечто животное, совсем не отдающее ничем кроме вожделения. Эндрю обычный мужчина за двадцать, ему требуется регулярная половая жизнь, и, за неимением других вариантов, он впадает в этот замкнутый круг, из которого хочется выбраться. Естественно, секс — неотъемлемая часть жизни, но... Есть то, что терзает душу. Ах, наивный, неопытный Эндрю желал чего-то большего, почувствовать волну трепета от взгляда на другого человека, близости, хотел каждой частичной тела ощущать влияние мужчины на себя. Будь он девочкой, то точно бы в подростковые времена сидел и листал книжки о любви и горячие фанфики на ночь, представляя, как кто-то ворвется в его жизнь и украсит яркими красками. Эндрю таким никогда не был. В свои шестнадцать предпочитал проводить время дома, готовясь к поступлению в университет, тайком просматривал страницы с обнаженными мужчинами и засыпал с чувством вины. Из его опыта можно было найти только два адекватных периода отношений, из которых один был скорее дружбой с привилегиями. Так что да, в нем затаилось ожидание чего-то яркого и настоящего.

Насколько со стороны Эндрю было наивно чувствовать, что вот он тот самый момент и тот самый человек? Чарльз появился в жизни Муна всего несколько часов назад, такой весь идеальный, привлекательный, и совершенно из другого мира. Он понятия не имел, чем занимался Эндрю, как устроена его жизни, и их работа была противоположна друг другу, они никогда не должны были встретиться. Однако получилось иначе. Просто одна незначительная неудача привела к цепочке необратимых последствий. Эндрю завороженно прокручивал в голове образ Чарльза и его слова. Теперь становилось понятно, как некоторые его знакомые описывали появление их партнеров в жизни. "Я просто его увидела и все поняла". "Он посмотрел на меня таким взглядом, что точно знала, что мы поженимся". Это был какой-то бред по мнению Эндрю, человек не может понять, кто ему подходит, а кто нет по первому взгляду, иначе не было бы такой печальной статистики разводов, даже не смотря на оставшуюся консервативность в большей части страны. И вот это невозможное случилось с Эндрю. Чарльз магическим образом притягивал к себе. Хотелось заполучить мужчину, быть с ним, предложить сходить на свидание, признаться в любви, и это всё в короткий промежуток времени. Кружилась голова от обилия бурлящих чувств.

Буду весь целиком и полностью в Вашем распоряжении. Зачем ОН вообще сказал ЭТО? Эндрю как тревожные мысли бесконечно прокручивал фразу в голове, каждый раз находя в ней какие-то новые нотки. Каким тоном сказал Чарльз, как посмотрел, что имел ввиду. Нельзя так много думать об одной, черт возьми, фразе. Эндрю сгорает в собственном теле, желает снять этот тяжелый мешок кожи и мышц с себя. Жаркий, дурманящий Чарльз овладевал мыслями, телом, движениями. Запрещено настолько впечатляться одним человеком, это может привести к ужасающим последствиям, особенно учитывая, что у них была только одна встреча. Что делать? Как гасить свои потребности? Эндрю уверен, что не сможет спокойно донести все свои переживания. Скорее всего, он промямлит что-то вроде: "Вы такой красивый, умный, опытный, обворожительный, сексуальный. Пожалуйста, сходите со мной на свидание." И не факт, что в этот момент не предаст голос. О, Эндрю конкретно влип. Если он не придумает ничего лучше бессвязных мыслей обожания, то это всё грозит вылиться на неподготовленного Чарльза.

Эндрю проходится по полу слишком незаинтересованно, просто машинально. Он думал, что это сможет сбавить градус внутри, казалось, можно преодолеть наваждение в лице одного конкретного человека. Как это вообще работает? Почему именно он сейчас? Да, в мире множество харизматичных людей, множество привлекательных людей, и никто не цеплял настолько быстро и сильно. Эндрю зажмуривает глаза на секунду, сжимая в руках тряпку, ощущает эту противную влагу между пальцев. Мне нужно думать об уборке, она меня отвлечет. Вот у меня в руках мерзкая тряпка, которая пахнет чем-то сырыми древним, она проходится по НОВЕНЬКОМУ паркету, который придется переложить. А про Чарльза я подумаю позже. Я ведь могу подумать о нем после его ухода? Могу. Я могу представить его перед сном. Нет... лучше не стоит.
Наверное, даже хорошо, что Чарльз прерывает этот сеанс психотерапии с торгом в голове, чем вызывает еще больший прилив энтузиазма вперемешку с легким стыдом за свой внешний вид. Пока в мыслях генерировалось множество неприличных картинок, в реальности Эндрю весь запыхался от работы, почти стер колени от влаги и добился того, что комнаты по большей части напоминали то, что было до потопа. Он вовсе не представлял из себя идеальную версию, скорее — у него даже противоположный вид. И это все волновало меньше, чем голодные мысли о Чарльзе, вспыхнувшие в голове как гирлянда на ёлке. Ему показалось, или мужчина одарил его похожим взглядом? Ведь в какой-то момент, по прикрытому кулаком рту, одному взгляду и позе, Эндрю предположил, что чувствует себя как... жертва, попавшая в лапы хищника, правда, по своему желанию. Воздух наполнился напряжением, словно предвестником грядущей ночи. Высокий, мужественный и подтянутый, Чарльз излучал уверенность и силу, подобно древнему богу, спустившемуся с небес. Живое воплощение Аполлона. Не будь Эндрю атеистом, он бы в миг уверовал в любую языческую религию с участием Чарльза. Настоящее безумие, от которого Мун не хотел отказываться. И что немаловажно, правда, наконец, явилась ярким светом: истинная притягательность Чарльз заключалась не только в его внешности, то был мужчина, способный слушать и понимать, наделенный чувством юмора и острым умом, как меч, блестящий в солнечном свете.  Он уносил согласного на всё Эндрю в сладкие фантазии, вдруг решившие стать реальность. Обжигающие прикосновения ко всему телу навсегда оставляют неизгладимый след в душе, а этот поглощающий взгляд заставлял обмякнуть, отдавая все бразды правления одному человеку.
Чарльз, поцелуй меня. Чарльз, пожалуйста, не прекращай. Чарльз, я в твоих руках. Поцелуй — такой желанный оазис среди пустыни. Эндрю и есть заблудившийся путник, который хочет напиться как в последний раз, жадно принимает скользящий ловко язык, приоткрывает послушно губы, впитывая резонанс между телами как наркотик по венам.
— Да... Идем посмотри на мой душ.
Эндрю даже не задумывается над тем, как это глупо звучит. Потому что он действительно глуп от напористых действий Чарльза. Эндрю мысленно тянется за очередным поцелуем, затуманенным взглядом пытается анализировать происходящее, но это едва удается. Из пучины внезапно накатившего возбуждения не удается вырваться, и Мун предпочитает в ней утонуть. В этом омуте наслаждения до безумия приятно: каждое прикосновение проходится дрожью по телу, кажется, что любая деталь доведет до пика, но Эндрю упорно сопротивляется, моля о бесконечном продолжении. Ноги, руки уже совсем не слушаются, и легкая дрожь плавно перетекает в такую напряженность, которую необходимо было снизить руками Чарльза.
— Чарльз, — Эндрю говорит с придыханием, чувствую волну стеснения, но при этом приятного от слов мужчины. Конечно, он понял, в каком состоянии сейчас господин Мун, невозможно было ни с чем перепутать эти горящие щеки, томный взгляд и исходящий жар. И если бы Эндрю мог выдать хоть что-то адекватное в этот момент, то непременно бы воспользовался словами, а не только своим телом.

Они плавно перемещаются в ванную комнату, и остается только догадываться, что еще скрывает Чарльз, который так легко смог поднять на руки не самого крохотного Эндрю. Но боже... БОЖЕ. Как это было великолепно. Мужчина словно читал все потайные фантазии, которые были в голове закрыты за семью печатями. Или же это было секретом полишинеля? Эндрю никогда никогда не говорил, что ему нравятся мужчины, способные заслонить собой, физически более сильные, которые с легкостью могли прижать к себе покорного Муна. Это ощущение власти над собой туманило разум куда сильнее. И пожалуй, такое искреннее доверие, когда в голове даже не возникло мысли, что Чарльз воспользуется своим положением для причинения боли, было действительно новым. Эндрю стоял посреди своей же ванной и ждал внимания мужчины как щенок, обучающийся ранее неизвестным командам. И когда звучит "рядом" Мун тут же прижимается ближе, изнемогая от желания. Только теперь в такой тесноте может чувствовать, что даже запах мужчины поменялся, приобрел более насыщенные оттенки, но такие опьяняющие.
— Десять? Разве это не много для того, чтобы предложить быть вместе? — Эндрю произносит таким мягким голосом, который обычно ему не свойственен. Он верит словам Чарльза. Десять свиданий? Отлично. Одно свидание? Хорошо. Просто пусть это продолжается ещё и ещё. Эндрю так слаб перед ним, что не может сдержать тихого стона от жадных прикосновений к бедрам. Колени само собой раздвигаются шире от желания хозяина тела ощутить Чарльза до безумия близко, а возбуждение с каждой секундой становится острее, и хочется хотя бы немного больше грязного внимания к себе. Эндрю проводит влажными ладонями под майкой, очерчивает заметные мышцы напряженной спины и сдавленно стонет, пока пальцы продолжают исследование новых территорий. Приходится попотеть над неподдающимся манипуляциям застежкам, но подрагивающие тонкие пальцы справляются с такой нелегкой задачей и возвращаются к обдающей жаром спине. Эндрю невольно прикрывает глаза, понимая, как поспешно они избавились от лишней одежды и насколько приятнее стало ощущаться чужое тело рядом с собой. Крепкая грудь Чарльза тяжело вздымалась, и Мун, прикусив губу, с явным намеком сжимает, находящегося между ног, мужчину, плавно подаваясь бедрами и без слов демонстрируя свою готовность к продолжению.

Я хочу, чтобы ты был моим.

Фраза приторно-сладким медом льется на подготовленную почву в душе Эндрю, после чего хочется заткнуть такого разговорчивого Чарльза, чтобы он не свел окончательно с ума своими соблазнительными словами. И поддавшись своему порыву, Мун тянет за удлиненные волосы мужчины, страстно проникая юрким языком между опухших от поцелуя губ Чарльза и проводя по нёбу в эдаком провоцирующем жесте. Чувствует, как теснее становятся объятия, как безумно жарко и приятно давяще ощущается мужчина над заметно меньшим телом Эндрю, а каждая проходящая секунда расщепляла любые адекватные мысли.
— Я уже твой, под твоими руками. Просто возьми, — шепчет Эндрю, наконец чувствуя стекающие капли воды по лицу. Вода, которая, скорее всего, должна была как-то остужать их, бездарно справлялась со свое задачей, ведь ровно с того момента, как они оказались в темном пространстве, становилось только приятно дурнее. Эндрю неуверенно сообщает место нахождения вечно хранящейся в ванной комнате смазки и благодарит себя за то, что позаботился о подобном интертейманте раньше. И пока Чарльз немного занят, спешит воплотить проскользнувшую задумку. Под такими сильными руками мужчины это удается сделать с трудом, но Эндрю прижимается к прохладной платке лицом и весь выгибается в приглашающем жесте. Настолько велико было желание обоюдно свести с ума. Эндрю прекрасно знает, насколько великолепно выглядит в такой позе и как идеально свет подчеркивает явные изгибы подтянутой задницы. Ему хочется, чтобы Чарльз желал его больше, чем что-либо в жизни, потерял самообладание ровно также как и он сам сейчас, стоя в такой призывной позе.
— Чарльз... Ммм, не медли, прошу, — совершенно разбитым голосом просил Эндрю, пытаясь вжаться в Чарльза и облизывая следом влажные губы. Не было того, чего Мун хотел бы сейчас больше, лишь бы сильные руки мужчины сжимали мягкие, но сильные бедра, а губы яростно терзали чувствительную шею. Хотя нет... Еще больше было желание почувствовать умелые пальцы в себе, чтобы окончательно лишиться рассудка. Эндрю почему-то уверен, что это пробудит неизведанные реакции тела, ведь сам Чарльз такой нереальный. Даже время теряло значение, и они погружались в бездну наслаждения, где каждый поцелуй, каждое прикосновение становились обещанием вечности.
— Грубее, Чарльз. Прикуси сильнее, — командует Эндрю настойчиво, открывая на растерзание шею, чтобы на утро чувствовать всю полноту жара этой ночи, но тут же тонет в громком стоне от таких желанных пальцев в себе, проникающих настойчиво. Как еще можно было описать то пекло, в котором оказался Мун? Ноги невольно подкашивались от нарастающего возбуждения, а бесстыдный Чарльз продолжал изводить, прямо под умоляющие стоны. Эндрю не поскупился на вокальные данные, не желая сдерживаться в такой интимный, ожидаемый момент. Хотелось, чтобы Чарльз не мог воспринимать голос Муна, тут же не представляя, как тот извивается под его руками или хотя бы просит о продолжении. О да, Эндрю был эгоистичен в своем желании захватить внимание такого чудесного мужчины. И кто посмеет винить его в этом?

Эндрю заводит руку за спину, пытаясь цепляться за скользкое тело Чарльза. Мун уже не понимает, насколько быстро бьется сердце, как выебанно исступленно выглядит, весь он сосредоточен на мужчине, за чьим вниманием и тянется: царапает медовую кожу, поворачивает голову с приоткрытыми губами и выдает только одно:
— Ах... Чарльз, пожалуйста, ещё. Чарльз...

https://64.media.tumblr.com/d03ef377ad0 … 2dc254.gif
https://64.media.tumblr.com/72c89c67f81 … 3131f1.gif

https://64.media.tumblr.com/1e40446f235 … 1185bb.gif

https://yunwooz.tumblr.com/post/7231304 … ive-230717

[html]<center>
<div class="sns">

<div class="nameinfo">
<!-- ИМЯ -->
<b>

озорная принцесса фей

</b><br>

<dis> была недавно</dis></div>

<div class="chat">

<div class="rightchat">
<!-- СООБЩЕНИЯ СПРАВА-->

<div class="rightchato"><otvet> говоришь настроение?</otvet><br>
да и ещё кое-что…
</div>
<div class="snstimet">00:28</div>
<div class="rightchato"> у меня из-за тебя вся учёба стоит.</div>
<div class="snstimet">00:28</div>

<div class="rightchato"><otvet> я училась целоваться а томатах, ха</otvet><br>
я так и понял, судя по тому, как ты меня всего в себя всосала….
</div>
<div class="snstimet">00:28</div>

<div class="rightchato"> ты хотела выкачать из меня все мои силы?
</div>
<div class="snstimet">00:28</div>
<div class="rightchato"> ну точно лисица! кумихо!
</div>
<div class="snstimet">00:28</div>
<div class="rightchato"><otvet> получается, что раз в четыре года ты всё же целуешь каких-то незнакомок, раз ты написал 29 февраля</otvet><br>
без своего авокадо я не буду это комментировать
</div>
<div class="snstimet">00:29</div>
<div class="rightchato"><otvet> не пытайся меня задобрить! учитывая, как смел ты был, я никогда не поверю, что ты невинный молодой человек
</otvet><br>
каюсь. ты меня подловила. я никогда не пристёгиваюсь, когда езжу на своей тачке, перехожу дорогу на красный, когда тороплюсь и пару раз даже украл жвачку шопе.
</div>
<div class="snstimet">00:29</div>
<div class="rightchato"> так что я не невинный аще.
</div>
<div class="snstimet">00:29</div>
<div class="rightchato"><otvet> давай я скажу bts и посмотрю на твою реакцию
</otvet><br>
погнали
</div>
<div class="snstimet">00:29</div>
<img src='https://i.pinimg.com/736x/f6/d4/d3/f6d4d30a95316990fad3344c73b7edfa.jpg' class="fotothree">
<div class="snstimet">00:29</div>
<div class="rightchato"><otvet> ты смог добраться до меня за минуту и притащил тушку нарушителя ночного общественного порядка к моим окнам?
</otvet><br>
лисица, я экстрасекс, моё имя Ноэль – креститель, от приставучих мужиков спаситель! ты ещё это не поняла?
</div>
<div class="snstimet">00:30</div>
<div class="rightchato"><otvet> погоди, ты идешь ко мне???
</otvet><br>
да! ты заметила, что музыка стихла? я уже справился с твоим нарушителем. как ты меня отблагодаришь за это?
</div>
<div class="snstimet">00:30</div>
<div class="rightchato"> поцелуй будет?
</div>
<div class="snstimet">00:30</div>
<div class="rightchato"> а два?
</div>
<div class="snstimet">00:30</div>
<div class="rightchato"> я уже вышел из дома и иду за своей наградой. ты ждёшь меня?
</div>
<div class="snstimet">00:30</div>
<img src='https://i.pinimg.com/736x/ba/28/32/ba2832288d5a640ab149c6b9157501f4.jpg' class="fotothree">
<div class="snstimet">00:30</div>
<div class="rightchato"><img src="https://i.imgur.com/xGyJsZk.jpeg"><br>знаешь, я не буду тебя просить открывать мне дверь, потому что намерен горланить песни bts прямо под твоими окнами!</div>
<div class="snstimet">00:30</div>
<div class="rightchato"><img src="https://i.imgur.com/xGyJsZk.jpeg"><br>you can call me artist, you can call me idol, you can't stop me lovin' myself</div>
<div class="snstimet">00:30</div>
</div>
</div>
</div>
</center>[/html]

[indent]Ноэль добирается до пункта назначения за считанные секунды, он присаживается на кортаны, засовывая руки в карманы. Парень сидит в таком положении, поёт одну из известных песен корейской группы bts и чувствует себя при этом в е л и к о л е п н о. Ему похер, может, со стороны он и выглядит как какой-то ненормальный тип, но у него комплексы отсутствуют, скромности не занимать. Он намерен разбудить всех соседей Джейн, если вдруг она скажет, что не откроет ему. Кинкейд не знает живёт ли она одна или с родителями, но даже если и второй вариант – никто не отменял окно. Ноэль ещё у себя в квартире заметил, что оно приоткрыто. Это можно расценить как приглашение, разве нет? Ноэль поднимается в полный рост, взгляд падает на куст белой сирени. Кинкейд срывает одну кисть с благоухающими цветками. Эль перехватывает ветку зубами, намереваясь заявиться к Джейн именно так [джентльмен, ибо!], хватается за поручни пожарной лестницы и лезет наверх. [indent]Да, прямо на этаж к лисице. [indent]Нарочно.

[indent]Слова Чонхо гулом отдаются в ушах и Хва жалеет о том, что между ними сотни километры прошлого, он хочет схватить своего любимого за голову и прижать к себе сильнее, решительнее, чтобы он понял какой его потрясающий парень на самом деле. Соблазнительный и сексуальный настолько, что Паку раз за разом башню срывает и становится невозможно дышать и думать в присутствии Хо. Его Чонхо даже не замечает за собой, как он каждый раз рядом со старшим улыбается чеширской улыбкой, а Хва только и может что думать о том, как хочется ему слизнуть это нахальство младшего с уголков его губ. Оно должно только Сонхва принадлежать, только для него быть и он своим парнем жаждет всегда обладать, только с ним себя чувствуя полностью собой, только в его руках забывая о всех условностях.

[indent]Чонхо — это грех Хва, причём каждый из семи.

[indent]Старшему хочется сожрать его, не замечая, как будет ранить, итак уже натерпевшуюся за эту ночь губу, наблюдая за каждым плавным // порывистым движением фраз своего медвежонка. Остановись, Сонхва, хотя бы на секунду, иначе ч р е в о у г о д и я не избежать. Один захват в прыжке и готов свернуть своему любимому человеку шею, как зверь, заслышав родной запах, в предвкушении ароматной поранившейся добычи. Пак любуется своим Чонхо и видит какой он аппетитный. Замирает, полуоткрыв рот, как обрамляет и осветляет тусклый свет его очертания. Повторяет его, выписывая каждый контур фигуры устами в пространстве. Красивый каждый минуту. Чувствует как всеми своими чреслами, внизу живота, дрейфует внахлёст, сменяясь волнами, б л у д. Прелюбодеяние заражает старшего неизлечимой болезнью. Хочет своего парня каждым своим началом и основанием, жаждет его каждым своим концом. Испытывает наплыв бушующей, штурмующей а л ч н о с т и, еле справляется с корыстью, ругая себя за сребролюбие. Сонхва пытается поделить его на несколько кусочков, мечтая, как жадно станет вбирать. Тут же впадает одновременно сразу в два соблазна, за которые придётся стереть колени на исповеди: в  у н ы н и е  и  тоску. Пак осознаёт, что печаль опустилась на плечи. Его бьёт скорбь по лицу от понимания того, что на сколько бы мизерных частей Хва не размежил на минималистические дозы своего крошку — всегда будет мало. От этого тут же обуревает лютый, неистовый г н е в. Пак вступает в схватку со своими промахами, каждый раз выходя победителем, ведь взгляд его Чонхо врезается в Хва, доводя до головокружения, за которое благодарит своё т щ е с л а в и е. Любимый также откликается и вторит за Сонхва. Старший лицезреет его, снимает, не в силах пошевелиться. Лишь горячая ладонь, прикованная к сердцу, трепетно и заботливо подталкивает прямо в него. Всполошенные глаза Хва безрассудно, беззастенчиво носятся в догонялки по лицу своего парня. Уже видеть его, ощущать его своим, не перебивать его, дышать с ним одним воздухом [общим] до трепета приятно. Один вздох — и полёт. Один шаг — и пропасть. Один поцелуй — и взрыв. Каждое воспоминание, всплывающее в голове, режет по живому. Словно бросили в чан с кипучей водой, из которого не выбраться живым. Зато только его Чонхо жив рядом с ним. Бьющееся сердце тому подтверждение. Каждое их мгновение длиннее ночи, а прикосновение теплее знойного солнца. Счастье, в которое Сонхва окунается с головой, рвётся наружу и растекается истомой по телу. Нежностью в пульсе. Хва испытывает г о р д ы н ю, за то, что как же ему, блять, феноменально повезло, что спустя столько времени, лет, даже секунду назад порознь, что обжигала изнутри, они теперь наконец-то по-настоящему вместе. И Паку не стыдно за свои ошибки перед ликом святого. Он осознаёт, как тянет, барахтается, с левой стороны грудной клетки, как тяжелеют произнесённые его родным буквы этих местоимений «ты, тебе, тебя», словно Сонхва какой-то особенный. Каждая часть, сорванная с губ малыша, накаляется и будто бы заползает глубже под кожу на несколько дюймов. Хва внемлет зачарованно, не прерывая своего парня, как будто воды в рот набрал, но на самом деле напиток Пака лучше — его мальчик. И наконец-то губы старшего вспарывают атмосферу.

[indent]— Любимый Чонхо, —  имя его жизни вылетает со свистом, с тихим и лёгким хрипом на слоге. — Простите, что ослушался Вас, мой господин, — Хва с удовольствием вовлекается в этот процесс, за котором прячется его богоподобное до оргазмических выбросов наказание. Пак переходит на уважительное обращение, хоть и старший тут он, но так ему нравится этот приказной, томный, елейный тон его парня. — Хотел бы, чтобы мой хозяин крепко держал меня и трахал так сильно и жёстко, что я бы неделю после этого сидеть не смог …, — Сонхва касается губами кончиков пальцев своего родного, ползёт по ним не//спеша по узлам и к костяшкам, ныряет, заползает и щекочет ладони, ощущая, как откликается, плотно прижимается кожа к коже. Хва щурится, наблюдая за флаконом в руках своей радости, слизывает упавшую каплю смазки с его запястья, продолжая посвящение.  — …чтобы всадил мне по самые гланды, в то время как я буду выстанывать…Чонхо, — он хочет добавить что-то ещё, но ему не дают это сделать, завоёвывая хвасонский рот. Пак аж не дышит. Старается не выжечь себе горло и нёбо этим раскалившимся воздухом. Гнёт родные губы своего парня, как только они трутся об его. Едва ощутимо напирает ключицей в ключицу и касается уст чуть распахнутым ртом. Разрешает и позволяет своей крошке брать себя жёстко. А сам же специально давит мягко и лениво [обманчиво, играя], пробирается влажно между губ языком, юркает осторожно пальцами к горлу, наверх, к подбородку, а после кончиками подушечек мажет по нижней губе, заставляя вдохнуть и набрать от эмоций своего малыша воздуха в грудь. Отвлекающий манёвр, чтобы вновь наклониться ниже и припасть уже больно вжимаясь в его рёбра, словно нанизывается на них, взрываясь прямо во рту своего парня мелким, сдавленным хрипом.

[indent]Всё сводится до банальных потребностей — не забывать хоть иногда дышать, не кончить раньше времени, не отрываться от Чонхо. Чонхо, Чонхо, Чонхо. Хва кажется, что он произносит его имя между каждым поцелуем, на каждом вдохе и выдохе, в каждом стоне, который сдержать не может. Это похоже на водоворот, в которое Пак окунается с головой, погружается на самое дно и никак не хочет выбраться на воздух. Хо ведёт себя так открыто, так расковано, что это пьянит лучше любого алкоголя, туманит разум лучше любых наркотиков, и Хва забирает как можно больше. Каждый вздох, каждый стон, что удаётся из него выбить, оседает на коже, впитывается в кровь, которая слишком быстро к паху приливает, скручивает живот приятной болью и покрывает головку члена влажной смазкой. Каждый украденный поцелуй оставляет очередное клеймо, от которых Хва уже никогда не избавиться. Он собственностью своего парня становится слишком легко и податливо, вместо подписи подставляя под губы Чонхо свою шею, своё тело. Как только чувствует пальцы любимого и почти сразу же член любимого у себя внутри, сделка как будто становится заключённой навеки. Как же это правильно.

[indent]— Хочу, хочу, хочу тебя максимально всего, везде! Сильней, Чонхо, бери меня сильней, — Хва всхлипывает, у него сейчас ничего не остается, ни стыда, ни отголосков совести, только страсть и всепоглощающее желание и у него с губ срываются стоны, которые его парень из него вытягивает своими руками, своими губами, своим языком, своим органом. Он Чонхо прикусывает за мочку уха, оставляет полумесяцы ногтей на его коже, клеймит, точно хочет завтра увидеть подтверждение случившемся, знать, что происходящее не плод его воспаленного воображения, что они здесь и сейчас вместе, вдвоем, а не Сонхва запирается привычно под слишком горячим душем, скрывая свои пороки в ароматном, удушающем паре, представляя что скользкие пальцы на его члене принадлежат его господину Чхве. Всегда Чхве.

[indent]И стоило этой мысли закрасться, как Сонхва опускает свою ладонь на своё естество, едва поглаживая. — А ещё, когда я так делаю, то каждый раз представляю тебя и твоё охуительно блядски великолепное тело, — перехват дыхания, это сущая правда и в последнее время его основной орган так саднит. Постоянно. Хва признаётся любимому в самом сокровенном, увлёкшись процессом, растворяясь в нём. Ничто не сравнится с дорвавшегося осколком амфетаминоподобного воздержания. Поэтому Пак как преданный его работник беспрекословно устраивает одну из своих рук на своей плоти, пока Хва не опережает его парень. Без церемоний, даже грубо терзая её, вдоль своего основания, полностью, и старший толкается в ладонь младшего, зная, что руку Чхве пачкает смазкой в миллисекундах от разрядки. Up & down, нещадно и быстро, меняя скорость, как переключал рычаг на коробке передач. Его родной показывает всю страсть и похоть, которую творит с ним, а у Сонхва есть место лучше всех мечт — внутри него.

[indent]— Чонхо, ты моя судьба и любовь всей моей жизни. Ты мой единственный, понимаешь? Единственный, кого я впустил в себя, — голос рвется на части, уверенность смешивается с вожделением, как когда-то давно, когда они оба узнавали, что и как делать, экспериментировали и узнавали от чего дыхание сбивается вот так, от чего пальцы скручивает от удовольствия, от чего выгибается спина и дрожь идет по всему телу. Глаза Чонхо – магнит с самым сильным полем и Хва тянет раз за разом в его орбиту с силой стократного притяжения. Любимый его держит уверенно и крепко, Паку только и остается, что пытаться облизнуть пересохшие губы и смотреть, подстраиваться под темп, крепко сжимать бёдра ногами и тонуть в глазах Хо. Ему внутренности от удовольствия скручивает тугим жгутом, смоченным в порохе и он стремительно несется к точке невозврата, к пику своего наслаждения. Яркому импульсу, средоточию его желания, фиксации на шероховатых пальцах Чонхо, на его тугой хватке, на его сосредоточенном взгляде, считывающем каждый тик и движение мышц на лице Хва. Паку бы смутиться, но для этого будет время позже, сейчас есть только Чонхо и похоть в его взгляде и необратимое наслаждение. Его мальчик перестраивает каждую молекулу в теле Сонхва, изменяет его днк и вся квартира заполнена звуками их тяжелого дыхания, их секса, сдавленным стоном Хва.

[indent]Пак никак не может от Хо оторваться. Никак не может перестать упиваться им, бесстыдно ёрзает на нём, стоит его парню задеть правильные точки, правильно бёдрами толкнуться и правильно финишировать со всеми почестями. Сонхва настолько чувствует Чонхо, что кончает с ним в унисон и пачкает спермой руку любимого и свой живот, а Чонхо не удерживается, и пальцы облизывает, прикрывая глаза и смакуя каждую каплю. Когда-то Хва заливался краской, стоило его любимому так сделать. Когда-то в прошлой жизни Сонхва прятал лицо в ладонях, лишь бы не видеть, что он сводит Чонхо с ума. Сейчас Пак не отворачивается, любовно обнимает свою радость и гладить по его обнажённой широкой спине. Последние всхлипы Хва прячет в поцелуях, потому что не хочет упустить ни одного из них. Совсем без сил, со сдавленным дыханием и совершенно счастливый. Пак вывернут наизнанку, чувствует себя так, словно пробежал ультра-марафон, но Сонхва водит по коже любимого пересчитывает каждый из его позвонков пальцами, оставляет на коже липкие, блестящие дорожки из смеси их пота и смазки и спермы. Пак выводит на коже Хо замысловатые узоры, руны давно забытой магии и когда его парень ему без слов говорит «идем» следует за ним.

[indent]Всегда.

[indent]У них обоих нет сил, чтобы что-то сейчас даже просто поесть, так что заказанный ими ужин станет их завтраком. — Я люблю тебя, Чхве Чонхо, — Хва сворачивается в объятиях своего парня, поворачивается к нему лицом, обвивает его как лиана. Пак  пальцами повторяет путь красноватых отметин на коже своего родного, пересчитывает россыпь веснушек и путеводные карты родинок. Не хочется покидать этот волшебный мир, где Чонхо – король фейри, забравший его из реальности и время течет иначе, где вместо еды и питья – нектар богов, туманящий разум и дающий взамен что-то большее. Что-то колдовское. Тем не менее происходящее между ними благословение, пронзающее наслаждением так остро, так метко, так смертоносно и свято, от которого тянущая сладость по всему телу.

[indent]Хва падает в забытье с горячим на коже шёпотом «люблю», их тяжелое дыхание, смешивающееся вместе и превращающееся в крепкий дурман. Изгибы и выпуклости их обоих склеиваются воедино, собираются в цельную картинку и в том, как легко им вернуться в исходную точку есть что-то сакральное, что-то превосходящее простые условности жизни.

Материал был удален администрацией сервиса.

[indent]Сильный удар отрезает любую связь с реальностью. Разум растворяется в абстрактном ощущении отсутствия земли, почвы под ногами. Все чувства Лина притупляются. Остаётся лишь непреодолимое желание проспаться. Не спать, а проспаться. Фрост ненавидит быть настолько беспомощным, когда силы исчерпаны и наступают лишь тяжелые часы вертолетов, приступов тошноты, тяжелого вялого тела, которое фотограф не может контролировать. Иронично. Колдун, который не любит чувство пресыщения колдовством. Сон одолевает так резко, мозг окутывает черный непроглядный туман, скорее дым, вздымающийся над пепелищем, где раньше была его жизнь. Всё расплывается — картинки, звуки, мысли и воспоминания, и Лин позволяет себе отпустить.

[indent]Колдун чувствует, как сильные руки подхватывают вялое тело и слабо, где-то в подсознании, изливается сотней «извини». Ему не хочется быть чужой проблемой, но сколько бы Фрост не старался, уйти от мира и закрыться в себе, все равно таковой становится. Хиро. И это имя выжигается на подкорке ядрёными душевными порывами, в конских порциях. Сон окутывает сознание, но не стирает это имя, отправляя Лина в обычное путешествие по заснеженным далям, но уже с новым заданием. Этот сон [треклятый, повторяющийся, надоедливый] Фрост изучил от начала и до...Конца? В заснеженной пустоши не видно края; он не знает, есть ли тут конец. Просто бродит, утопая в снегу, пытаясь найти выход. Фрост стоит в этой белой пустыне, почти нагой, одетый явно не по погоде, и оглядывается по сторонам. Фотограф наугад выбирает направление и идет, аккуратно ступая в сугробы, боясь, что следующий шаг станет решающим, и маг не обнаружит почвы под ногами. Всё. Как. Всегда. Фрост делает пару шагов, еще обманутый надеждами в этот раз дойти до горизонта, и останавливается. Странное чувство легкой дрожью пробегает по телу — сегодня Лин ищет не выход, сегодня не он один здесь потерялся, а так как на себя ему уже давно начхать и подобные «прогулки» уже давно не пугают, это чувство отдает будоражащей и пугающей до липкого пота на спине новизной.

[indent]— Хиро, —

[indent]Осознание как электрический разряд, сотрясает все тело, и Фрост теряет прежнее спокойствие в мгновении ока. Приходится оглядеться еще раз, в надежде хоть где-то вдалеке разглядеть знакомую фигуру-точку, но горизонт ровный — ни фигуры, ни горы, ни дерева. Значит где-то под снегом, еще живой, ведь Лин слышит его голос в голове, который кажется обращается к нему, а может быть просто напевает что-то под нос. Хиро его зовет. Попал в лабиринт Фроста, невинная жертва, и, как и Лин сам, не может выбраться. Фотографу абсолютно наплевать, если он вдруг никогда отсюда не выберется, но это его пропасть, и позволить ей утащить кого-то еще, особенно Хиро, его ангела, который несмотря ни на что все еще был с ним и для него, Фрост не может. Поэтому панически пытается отыскать источник звука и пойти по нему. Сложно; источник звука — голова Лина, но паника берет вверх, и фотограф выбирает направление не особо затрудняя себя объяснением выбора. Где-то здесь, должно быть где-то здесь. Ноги утопают в сугробах, но маг продолжает бежать, вслушиваясь в знакомый до боли голос, надеясь, что он расскажет, где его искать, — Хиро!, — стонет вслух, вся ситуация доводит до отчаянья, ведь колдун знает лучше любого, что из пустоши нет выхода, у нее нет ни конца, ни края. — Черт возьми, Хиро, — выдыхает Лин. Где-то тут, но тут — это очень размытое понятие. Фрост ненавидит себя еще больше от ощущения собственной трусости, но продолжает идти, даже когда перестает чувствовать конечности. Ноги тонут в снегу как в болоте, Лин проваливается ниже и ниже, не успевает опомниться, а снег уже дошел по поясницу и с каждым шагом уровень все выше и выше. Лин теряет силы, теряет тепло, все тяжелее двигать ногами, а в голове то и дело возникают темные вспышки — тупик, дорога, какая-то квартира, — и вновь к снегу.

[indent]Знобит от страха, что сегодня Фрост не только потеряется сам, но и потеряет кого-то близкого. Опять. Лин срывает голос настолько быстро, возможно от холода, скорее от кромешного ужаса, его выкрики быстро превращаются в слабый хрип/вопль, тонущий в голове вместе с бормотанием Эллиса. И с т е р и к а. Фрост ничего не может сделать, не может никого спасти, пока не спасет себя и это в первые за долгое время кажется невероятно пугающим. Ценность жизни увеличивается на сто процентов, от нуля ко всему, ибо пока Лин жив, а Хиро где-то тут, еще можно что-то сделать. Только эта мысль, не дает ему остановится, только эта мысль, позволяет двигаться вперед, пробивая этот туннель сквозь снег. Лин ноет вслух, скулит как побитая собака [у них действительно много общего] и молит, чтобы это прекратилось. И Лина слышат. Кто-то приказывает: ты как?. Маг открывает глаза и просыпается.

[indent]— Живой. Хиро, ты не пострадал? А где мы? Куда делись те уроды?, —

[indent]Вдох облегчения и миллионы электронов в мозгу Фроста, туманящие сознание [или заставляющие мыслить трезво впервые за долгое время?]. Ему все равно, сейчас вообще на все наплевать. Живой. Его Хиро живой. Всё, что имеет значение и Лин улыбается. Это большее, на что он способен. Лин узнает обстановку, осоловело следит за манипуляциями Эллиса, ему можно с ним делать всё, что он захочет, но только ему. Фрост смотрит на ангела и на все его вопросы отвечает беззвучно, либо в нужный момент качает головой, морщась от острой боли, либо послушно выпивая воду, которую он ему дает. Из его рук Лин даже яд готов принять, осыпав напоследок пальцы многочисленными поцелуями. Так уютно, так хорошо рядом с ним. Он только и успевает, что водить зрачками, наблюдая за перемещающейся фигурой Эллиса туда-сюда и когда он пропадает с радаров из комнаты, Фрост недовольно мычит.

[indent]В комнате появляются Мия с ещё одной девушкой и если на первую Лин реагирует приветливо, даже пытается подмигнуть, то на вторую фотограф смотрит с пренебрежением. Он знает, кто это. Одна ведьма, кажется, Одетт или Идит, нет, Эдит, точно! Они как-то пересекались, не поделили книгу в библиотеке, сия дамочка очень некрасиво её у него отобрала — пальнула в него цепью, которая обратилась в змею. Ненавидит Лин змей, поэтому убежал оттуда быстрее пули. Фрост запомнил эту колдунью. В очень нехорошем смысле. Ведунья подозрительно быстро оказывается в относительной близости от него, устраиваясь рядом. Лину такой порыв абсолютно не нравится. Что ещё она удумала? Теперь пригреет рептилию у Фроста на груди, воспользовавшись его состоянием? Нет, только не это. Хиро…

[indent]Где Хиро?

[indent]— Ну, нет, только не ты! Руки от меня убрала, труболетка недоделанная!, — собирает всю свою волю в кулак и верещит громогласно Лин, тут же начиная скулить от агонии стенания, стоит только ведьме запустить одну из вспышек искрящейся сапфирной пыли. — Отвали, мавка! Ща из твоего носа под стать те сделаю сосульку и разобью своим кулаком. Рискнёшь?, — закипает Фрост, не обращая внимания на боль, ещё немного и от перенапряжения у него снова пойдёт кровь, он слышит как щёлкают капилляры. Фрост хочет что-то ещё добавить, но появляется его ангел.

[indent]Лин как пристыженный утёнок себя чувствует. Надеюсь, ты это не слышал. Парень смотрит долгим взглядом на Хиро и от одного этого ему уже кажется, что он согревается. По крайней мере, внутри становится не просто тепло, а жарко, что кровь в сосудах очухивается, начинает устремляться наперегонки с другими потоками по сосудам. Его глаза до ахуения уникальные и удивительные, что Лин даже слегка приоткрывает рот, прежде чем согласиться. Почему этот кот так его притягивает и действует как подавляющий магнит, даже не касаясь его, задействовав свою энергию на расстоянии?!

[indent]— Ладно, но при условии, что я ей буду должником, —

[indent]Колдун наконец-то уступает, коротко кивая, но недоверчиво следит, как сия ведунья-знахарка, местная звезда приступает к работе. Фрост причмокивает, закатывает глаза и критикует мысленно каждый её шаг с действием, взмах ладоней и окрас струящихся потоков волшебных нитей. Почему они фиолетовые? Что за ужас? Должны быть ярко-жёлтыми или хотя бы салатовыми. Это же восстанавливающие заклинания. Колдунья начинает шевелить губами, а Лин разбирает слова, читая по её губам. Тело начинает пронзать сотней иголок и жечь так, словно его решили как царя из сказки конёк-горбунок искупать сначала в студёной воде, потом в варёной, а когда уже будет молоко? Фотограф корчится и не выдерживает.

[indent]— Нет, ведьма! Только не это заклинание, у меня...у меня на него аллергия, вот да!, — заводится Фрост, дышит тяжело и рвано, даже аритмично, как уходящий с перрона поезд с гружёным металлоломом составом. Ведунья не слушает, продолжая своё таинство, доделывая работу и восстанавливая шаг за шагом физическое состояние мага. Правда, реакция на выпад Лина всё же не прошла стороной, от злости цвет её волос сменился на ярко-красный. Кстати, он ей подходит больше. Фрост капризно надувает губы, но терпит, порой выгибаясь и кряхтя от неудобного лежания на спине, разглядывая упущенные чёрные сыпучие крупицы от вспышек энергии, как пыльца графита после заточенного карандаша. Так что без комментария девушка не остаётся, потому что Лин весьма критичен к чужой колдовской магии. — Пф, как грязно, да ты даже колдовать не уме…., — заикается было недовольно фотограф, но его внезапно жалит двумя пальцами за скулу сестрица Эллиса. Девушка тут же отскакивает весело в сторону, разражаясь звонким колокольчиковым смехом. Она ведь специально это сделала, мелкая засранка этакая! Теперь стоит там в тёмном уголочке, улыбается как только что натёртая до блеска фарфоровая ваза. — bortaS bIr jablu'DI' reH QaQqu' nay'!, — шипит Лин на клингонском, одаривая сестру Хиро возмущённым взглядом исподлобья. Эта фраза гласит «месть - блюдо, которое лучше подавать холодным», что очень даже в духе тонких оскорблений такого ледышки как сей маг. Фрост похож сейчас на злую укутанную во всевозможные одеяла и даже чьи-то тёплые вещи матрёшку-луковичку. Торчат только два свирепых шальных шоколадно-карих глаза, его естественный взгляд вернулся, и только серебристая полоска вокруг радужки переливается, контролируя стороннее вмешательство.

[indent]Лин начинает чувствовать себя намного лучше и у него даже появляются силы, чтобы достать свои руки из тисков и взять ими чашку с ещё не остывшим чаем. Ведьма завершила свою работу, добавив штрих на запястье Фроста — красную нить с алым крестиком из священных кристалликов, который защищает и продлевает действие лечебной магии.

[indent]— Я закончила. Теперь ему нужен покой и телесное тепло, —

[indent]Колдун делает большой глоток чая, но услышав последнее, произнесённое ведьмой, избавляется от этого напитка, выпрыскивая его прямо в лицо девушки из своего рта, как из пульверизатора при глажке одежды. Считай, почти отомстил. Фотограф в ужасе застывает и тут же, опешив, извиняется, передаёт девушке полотенце, которым его тоже укрыли на всякий случай. Ему, наверное, послышалось, про тело, потому что это же глупо, разве нет? Хотя, в диких условиях, в холодные времена, нет ничего эффективнее обнаженного контакта кожи к коже. К тому же, так ещё делают в медицинских учреждениях с недоношенными детьми, чтобы они скорее поправились и окрепли. Неонатолог за это в ответе. Лин много читает, особенно увлекается медицинскими научными статьями, они помогают ему в колдовстве, когда дело касается врачевания.

[indent]— Вы же слышали, про метод «кенгуру»? Он лучше любой магии. Эта техника выхаживания поможет стабилизировать температуру, улучшить кровообращение и тому подобное. Он пока ещё слишком слаб, хоть я и вкачала в него дофига своей энергии. Обезболила так обезболила, — добавляет девушка с гордостью, откидываясь устало на спинку стула, с усмешкой поглядывая на Фроста. Она поделилась с ним ещё и своими мыслями по поводу сего способа и эти мысли были настолько пошлыми, что Лин аж вспыхивает, гоня прочь голос колдуньи в своей голове. Но выразить своё почтение и проявить уважение к ней надо, как отче наш.

[indent]— Спасибо тебе, Эдит. Я искренне благодарен за твою доброту. Прости, пожалуйста, меня и мою резкость за всё. Я не забуду твой отклик и всегда буду готов помочь тебе, ты только скажи, — лицо Лина едва трогает лёгкая улыбка, он переводит взгляд на Хиро, словно спрашивая «я всё правильно сказал?». Благодаря отзывчивости и упорности этой девушки он готов к восстановлению. — Эм…слушай, а всё-таки телесное тепло, это в каком смысле?, — осторожно прощупывает почву Фрост, возвращая своё внимание к Эдит, чтобы убедиться в своей гипотезе. Да и может ведьма вообще не то имела в виду, а Лин себе визуализировал те непристойные образы. Он бросает смущённо-растерянный взгляд на Хиро и прячет взор в чашке чая, попивая его маленькими глотками, обхватив кружку ладонями. Ненавижу чай, но его чай готов пить вместо любого кофе.

[indent]— Линкольн Фрост, сам разберёшься или на пальцах объяснить? Но, с этим вы и без нас справитесь, да, Мия?!, — волшебница резко встаёт со своего места, — Хиро, ни в коем случае не давай ему спать! Это для профилактики не помешает, — девушка хватает под руку сестру Эллиса и обе, прощаясь с ними обоими, прыская со смеху и веселясь, удаляются из комнаты, оставляя парней одних. Лин успевает только помахать им вслед и показать язык Эдит. Хиро уходит ненадолго, чтобы проводить и закрыть дверь за этими буйными шумными барышнями, до Фроста лишь доносится едва различимый шёпот этой славной группы, которые задерживаются ещё какое-то время в коридоре.

[indent]— Странно, чего они так быстро убежали? Даже чай не попили, да?, — разбавляет тишину фотограф, как только ангел возвращается. Маг ставит кружку на журнальный столик и подтягивается вверх, принимая положение сидя. Эллис присаживается рядом с ним, а Лин осторожно берёт его за руку, обхватывая обеими ладонями. Взгляд, наполненный благодарностью колдуна, готов буквально сокрушить этого ангела. — Хиро, спасибо тебе, что помог мне. Без тебя бы я не справился, — Фрост переплетает их пальцы, с нежностью поглаживая костяшки, очерчивая своим большим какие-то замысловатые спиралевидные круговороты вокруг его. Он не может сдержаться, так хотел коснуться его ещё раз. — Мне, наверное, и жизни не хватит, чтобы отблагодарить тебя за это, — усмехается Фрост, он чувствует, как его собственная кожа от таких прикосновений начинает тут же сразу быстро теплеть и нагреваться. Но Лин понимает, что это вовсе не потому, что действует лечение. Для этого нужны более тесные соприкосновения и не так быстро эдакое происходит. Сейчас же состояние мага подобно закипающему чайнику, остаётся только просвистеть. И дело всё в его ангеле. Ну, то есть в Эллисе. — Тёплый. Ты что всегда такой тёплый, Хиро?, — Лин осторожно раскрывает его руку и притягивает к своему лицу. Температура кожи от ладошки кота манящая и приятная, что фотографа это даже чуточку сводит с ума. Фрост касается очень поверхностно, легко своими устами, коротко целуя, прикладывая ладонь ангела к той же самой щеке, за которую его ущипнула сестра Хиро. — Вот здесь ещё болит, — так хорошо и комфортно ощущать на своей скуле жар частички тела Эллиса. Побочный эффект от магии этой ведьмы Эдит в том, что Фрост конкретно так расслабился, переставая сдерживаться. Хочется ему что-то сделать — делает. Возможно, дело ещё в самой сущности Эллиса, но коктейль из его аромата тела, пекло, что вьётся по коже, манипулирует Лином и заставляет его совершать необдуманные поступки. Он прикрывает глаза от удовольствия, трётся о ладонь ангела, мажет губами его запястье. Эмпат во Фросте просыпается первым, наводя порядок с остальными его способностями.

[indent]Больше всего на свете Ли Минхо боялся встретить своего истинного и момента, когда у него начинались панические атаки. Но, видимо, настолько [добоялся] часто упоминал об этом страхе, что судьба-злодейка решила посмеяться над ним. Как там говорится? Ты всегда притягиваешь то, что оно опасаешься больше всего на свете. Верно? Лучше бы самой жуткой фобией парня была боязнь высоты или клоунов. Но где-то там наверху высшие умы поигрались со своими звёздами и орбитами, подумали-посоветовались между собой и приняли решение: «а может пошлем этому скромному парню испытание? вот этого кудряша щекастого! он точно не устоит». Вселенная, какая же ты шмара злоебучая. То, что Джисон для Минхо особенный, даже этакий на древне-омежьем языке «избранный», Ли не понимает. Просто он начинает чувствовать рядом с ним то же самое, что и обычно при виде альфы — п а н и к у. Правда, сейчас эта тревожность помножена в разы — Минхо начинает одолевать необъяснимая буря химических реакций, закипание потоков по всему телу. Что-то новое, интересно, с этим можно справиться, это можно выдержать? Так завораживает, что омега не хочет отрицать это, он просто пялится на Хана, застыв с расширенными зрачками. И Ли бросает вызов самому себе. Как долго он готов с этим мириться?

[indent]Парень напротив кажется чуть ниже него, но разница небольшая, буквально пару сантиметров, не больше. С виду у него весьма крепкое и упругое телосложение, но Минхо всё внимание своё сосредотачивает на губах. Уж больно сильно они ему нравятся. Ещё и этот сумасшедший пирсинг в них. Всегда было любопытно каково это целоваться, когда проколоты губы?! Минхо, соберись! От уст Джисона как будто пахнет свежесваренным рафом с пеканом. Губы хозяина квартиры с ног сшибают, очаровывают, заставляют внимать каждую букву. И Ли ноздрями с ненасытной силой втягивает встречающий его квартирный запах, увязываясь за парнем. Будто Джисон  — заклинатель змей, дует в свою сакральную флейту. Минхо боится, но ноги переставляются сами [на автомате], следуя под звуки, уклоняясь каждый раз, готовые исполнять для него послушно танцы, лишь бы об эту дудку не разбиться. Ли смотрит на уста Хана по-особенному. Внимательно и увлечённо. Щуря каждый раз глаза, стоит только кончику джисоновского языка появиться изо рта, чтобы коснуться металлической основы своего лабрета. Вот бы ощутить его на своей шее. Ли твою мать Минхо! А что такого? Минхо хотя бы не пропустит то, что альфа ему говорит. Аромат внутри такой непривычный для сущности сего парня, сладковато-свежий, что Ли крошится от атомов до молекул и обратно. Но именно это помогает ему собрать всю свою решительность в кулаки и перестать мямлить. А ещё почему-то омегу начинает немного беспокоить едва режущая боль, что кстати тоже придаёт парню уверенности. Блин, у меня такой стресс от этой встречи, что сейчас разболится живот. Этого ещё не хватало!

[indent]— Рад знакомству, меня зовут Ли Минхо, — ему приходится собрать всевозможные титанические усилия над собой, сжать в конце концов яйца, чтобы начать говорить нормально, а не как прыщавый подросток, увидевший в раздевалке обнажённый торс какого-то популярного парня в период пубертат. Омега решительно встряхивает чёлкой, смело смотрит Джисону в глаза и улыбается уголком рта. Пусть это получается и не очень аккуратно, а скорее иронично-смешливо.

[indent]Ли переступая порог обители Хана, начинает медленно оглядывать каждый миллиметр. Дверь за ними закрывается, и Минхо как-то странно себя чувствует. Ещё страннее, чем на лестничной площадке. Здесь так душно. Здесь так пахнет нектаром из ванильного персика. Ли обожает этот фрукт, ему даже хочется его вкусить, чтобы аж сок брызнул в разные стороны и заструился по коже, чтобы можно было эти дорожки языком слизывать, а потом сожрать целиком. Прямо сейчас. Можно даже не персик, а Джисона. Да о чём парень думает вообще?! Минхо дышит размеренно и тихо. Ему неожиданно становится в какой-то момент резко плохо, он медленно дуреет. Буквально хочется вывернуться наизнанку, но парню нет равных в совладении с самим собой. Пиздец, как я перенервничал. Ли перемещает взгляд с дивана на полки, с полок на пол, с пола на подоконник в квартире Хана. Ой, главное, не опозориться и не блевануть в какой-нибудь горшок на его окне! Минхо аж передёргивает, он гонит от себя одну только эту мысль. Годы практики, йога, самобичевание, тренировка на нейролептических аудиозаписях, где говорили, что он сильный, независимый и всё сможет. И чтобы хотя бы как-то себя отвлечь, разбавить стресс каплей адреналина [вдруг поможет от боли?], сперва нужно признаться Хану, потому что врать ему становится проблемой.

[indent]— Послушай, Джисон, ты создаешь впечатление хорошего парня. Я не хочу, чтобы наши с тобой соседские отношения начинались со лжи. Поэтому…, — на лбу Минхо появляется лёгкая испарина, он прислоняется к стене, опирается на неё, чтобы чутка передохнуть. Ли делает вид, будто бы залюбовался рисунком на обоях, картинами и парой фото в рамочках, а сам гонит прочь раскрывающийся для него букет альфы с другой стороны. Класс, у Минхо от внезапной суматохи и запашка этой квоккской шкурки началась изжога. Этот коварный Джисон не просто альфа, он — термоядерная белка. Ну, Хёнджин, мерзавец, будет должен. Настоящее самоубийство было остаться наедине с Ханом в момент внезапного всполоха испуга. Но отступать уже поздно, решение принято. Может оно и будет неправильное. А всё-таки, интересно почему у Ли такая реакция? Кажется, его учитель смирения что-то говорил об этом. Минхо позже вспомнит подробности. — …меня подослал Хёнджин. Прости, — признаётся молодой человек. Ему стыдно за это очень-очень, но парень напротив должен понять. — Честно признаться, мне вовсе не хотелось идти, но, я был вынужден это сделать из-за своего друга, — откровенничает Минхо, больше не выдерживая. Он ненавидит себя за это, ибо не все любят, когда им озвучивают в лицо то, что на самом деле думают или что у них на уме. Ли следит за реакцией альфы, тот с виду напоминает невозможно милую насупившуюся, жутко умную, думающую белочку из ледникового периода, которая следит за своим драгоценным орешком, что каждый раз норовит ускользнуть от неё. Минхо себя как раз этим самым орехом и ощущает. На контрольном прицеле Хана. Ему кажется, что если сейчас омега пизданет чего-то лишнего, то альфа его пристрелит. Странно, но спазм после этого утихает и отступает. Видимо, надо было признаться просто в своём изначальном вранье. Может, вообще пойти в ва-банк тогда, раз он всё равно тут и ему согласны предложить жильё?

[indent]— Но это ещё не всё, — предупредительно вскидывает указательный палец Ли, — сейчас я живу в родительском доме и для меня это, если честно, тюрьма, мне хочется своё личное пространство, — делится своим откровением омега. Его мама с папой уже выводят из себя настолько, что хочется убежать в другую страну. Они богачи и думают, что раз Минхо пребывает под их крышей, то его необходимо контролировать и держать в узде. Предки вламываются без предупреждения в его комнату, следят, что он ест, какие препараты пьёт и даже отобрали у него в прошлый раз шприцы с очередной дозой, желая хотя бы с кем-нибудь Ли устроить случку. Изверги. Может, свечку ещё подержат? — Поэтому, если то, что я только что рассказал тебя не отталкивает, то да, хотел бы стать твоим соседом, — кивает омега в подтверждении своих слов и проходит в глубь гостиной. Стоять в одной позе всё время их разговора было бы странным, да и надо чуточку размяться. — Можешь не беспокоиться. Я не буду к тебе лезть, мне до всего этого нет дела. Ты даже не услышишь меня, запрусь в своей комнате и даже не потревожу тебя, — смелеет Минхо и делает глубокий вдох, тут же получая за это режущую боль в живот, будто его пырнули ножом. Лицо Ли тут же мрачнеет. Почему за своё справедливое высказывание он получает взамен агонию? Минхо думал, что терзание его организма отступило, что за дела? Он действительно так бы сделал, потому что трусливый и совершенно не умеет клеиться к альфам, липнуть как банный лист, стоит тем только помахать перед глазами призывно своим членом и пальцами. Ему порой казалось, что он посадит свой организм подавителями и перестанет что-либо чувствовать вообще.

[indent]Минхо всегда говорит правду, не умеет врать – это сразу видно.
[indent]Но сейчас будет наглая ложь, которую котик не скроет. Может, надо соврать и тогда пройдут эти странные ощущения?

[indent]— К тому же, ты не в моем вкусе, — (ещё как в моём) натянуто улыбается Ли, взмахивает наигранно рукой и пиздит, как долбанный чертяка, делает слишком глубокий вдох на стрессе, усиленней втягивая в себя атмосферу помещения. Живот теперь прихватывает д и к о, так же дико, как от минхоновского пиздёжа. Ли аж присаживается автоматически на поручень дивана, потому что подкашиваются ноги от этой сучьей ломки. До Минхо доходит наконец-то, что Джисон — для него какой-то, скажем, специфический, потому что его квартира действует на парня завораживающе-странно. Ли бы, конечно, лучше принял тот факт, что Хан один из этих — нейропсихотерапевтов. Тех самых, они ещё воздействуют на людей своим взглядом и подавляют доминантными импульсами. Но Минхо уже умом-то своим подозревает, в чём тут дело подозрительно нечистое. Всё, как говорили его друзья про встречу того самого. Но надежда всё равно прыгает выше смирения. Вдруг Минхо лихорадит, потому что просто заболевает? У него наверняка просто температура! Что-то не особо похоже, конечно, но...может это новый вирус? Хата Джисона им заражена? А? Другие омеги бы сказали, что он ёбнутый на всю голову, наверное, раз так думает. Ли кидает очередной взгляд на Хана и убеждается в том, что альфа в отличие от него спокоен. Видимо, он принял подавители и не чувствует его запаха, и слава всему Ауфу, потому что даже Джисон ощущает, как его запах грома только что искромсал кожуру персика. Боль корябает так, что вся неуверенность, скованность притупляется. Ли терпит, ждёт, когда он привыкнет к пахучей хате Хана. Но пока что идёт медленная раскачка. Ли смотрит Хану в глаза и кривовато ухмыляется. На физиономии Минхо появляется свирепая гримаса, которая больше напоминает маньячный лик. Так и есть. Его прёт от самобичевания, он уже привык к подавлению своих желаний, воспитывая организм жить без колёс. Сегодня он принимал подавители, но они что-то нихуя не защищают от феромонов Джисона. Пиздюк щекастый, чтоб ты тоже моими задохнулся. Ли — кремень, сейчас переживёт эту спазмическую вспышку и со всем справится. Ему нужно срочно отвлечься, иначе он грохнется в обморок от передоза Ханом. Слава богу, что судьба посылает ему прошенное спасение. Откуда оно здесь?

[indent]Обстрелы его тела болючими пулями прекращаются, молодой человек застывает, как в игре «море волнуется раз», изображая из себя фигуру странноватого дурачка. Он пялится на кудрявого немигающим взглядом, прежде чем открыть свой рот. — О боже, какой красивый! Удивительное создание …, — Ли подходит к Джисону, прямо впритык, на физиономии Минхо широкая, глуповатая улыбка, — …эукеле нупта. Настоящий восторг!, — омега аккуратно касается его плеча, забирая на свои пальцы то, чем так искренне поражался мгновение назад.

[indent]— Хан, ты знаешь, что это уникальное ночное чешуекрылое, редчайший вид! Исчезающий экземпляр, правда класс? Коллекционеры за неё готовы отдать почку! Тебе нравится?, — Ли чуть ли не перед носом Джисона машет своей рукой, на которой сидит бабочка, подходит к окну и открывает его, выпуская насекомое. Он высовывает голову наружу, смотря порхающей бабочке, глотает алчно и жадно вдоволь свежий, тепловатый воздух. Ну вот, совсем другое дело и полегче стало, а то аж на кончике языка хановский привкус остался.

[indent]— Я сейчас вернусь, только вещи из машины принесу, — Минхо кидает взгляд на свою тачку, от окна отталкивается, ему даже вроде как становится хорошо, как раньше. Ложная тревога? Ли выбегает из квартиры Джисона, возвращаясь обратно с коробкой шмоток и мороженым, которое купил в местном ларьке. Оно кстати с персиковой косточкой и пеканом. Невербальный намек, от которого парень едва посмеивается. Что-то ему явно подсказывает, что Джисон терпеть не может сладкое. Но Ли мороженое взял по приколу, тонкий минхоновский юмор. Парень проходит через гостиную на кухню, устраивает на столе баклажку с лакомством. — Давай попьем чай, соседушка? Закину вещи в свою комнату, — Минхо достаёт из кармана пакетик чипсов [а это он приобрел на полном серьезе], оставляет его и удаляется в первую попавшуюся комнату. Боже, что ж я за идиот такой.

[indent]Парень кидает коробку на кровать, возвращается на кухню к Хану, по пути отстёгивая от своей рубашки памятный значок с зонтиком. Минхо раскрывает булавку и сжимает её в ладони, чтобы она острым концом упиралась в кожу. Так намного лучше. Это станет его громоотводом, если [ну, вдруг] начнутся симптомы своей надвигающейся течки. Просто это всё ещё кажется Минхо невозможным. Прошло недостаточно времени после предыдущей. Что ж, если это оно, то Ли сможет себя кольнуть булавкой и спрятаться в своей новой комнате. Джисон всё равно не почувствует, просто сочтёт Минхо странным, но удобным соседом, который в отличие от предыдущих омег к нему не пристаёт, предпочтя игру в прятки и изображая из себя полнейшего олуха царя небесного.

Можно совершенно справедливо не верить в любовь с первого взгляда, ведь кто знает хотя бы одну пару, которая после такой встречи сплела судьбы до глубокой старости. Эндрю точно таких не встречал, даже его родители никогда не врали, что они встретились и сразу полюбили друг друга. Мун совершенно точно знал, что их союз был скорее деловой, выгодный для них обоих, а не любовное сплетение душ. Эндрю наблюдал с детства, что они вели себя как близкие друзья, время от времени цеплялись языками, и казалось, что любовь такая и есть. Отец говорил, что он уважает свою жену и прислушивается к ней в важных моментах, и Эндрю не спорит, что это одно из самых важных вещей счастливого брака, однако юная душа хотела чего-то ещё. Когда в подростковом возрасте, ему понравился мальчик, то Мун посчитал, что такое сильное чувство не может быть долговечным и символизирующим настоящую любовь. Он просто не понимал, что с этим делать, и вместо нелепого признания перекладывал свои усилия в другое русло, пытался вытеснить потаенные мысли учебой или домашними делами. И даже если бы на месте красивого юноши из старших классов была милая девушка, то вряд ли что-то поменялось. Представление о любви и отношениях проносилось сквозь время, и даже сейчас Эндрю не представлял, что однажды встретит кого-то, кто за один вечер вскружит голову. Чарльз рвал все шаблоны, и старые установки с подобным натиском не справлялись. Подобное одновременно доставляло неведанное удовольствие и пугало неизвестностью. По его мнению, следовало сначала сходить на свидание и только потом спать с кем-то, кто настолько понравился. А желательно вообще на несколько, обменяться подарками, томными взглядами, полными желания... Эндрю обладал удивительно консервативными представлениями для его положения.
И как многие представители мужского пола не придерживался своих убеждений. Для него в целом было непросто заводить близкие знакомства. Но сейчас Чарльз оказался в нужное время и в нужном месте. Если бы кто-то другой согласился приехать в эту ночь на помощь, то Эндрю никогда не смог бы узнать такого головокружительного мужчину. Уж слишком в разных сферах они друг от друга обитают. О боже, Мун даже не задумывался, что ему когда-то придется посетить магазин сантехники. И только одна мысль оставалась в голове на подумать: а встретятся ли они вновь? По статистике, нет, ведь они совсем друг друга не знают, между ними лишь часовая переписка и несколько сказанных лично фраз. Невозможно поверить, что после подобного вспыхнет нечто серьезное, у них вполне могут оказался противоположные интересы, несовместимые жизненные установки и много того, что невозможно узнать за короткое время. Но Мун цеплялся за сказанное Чарльзом, о том, что они сходят на свидание, что это всё не просто "разовая акция", и тогда допустил мысль, что это возможно. Мужчина внушал доверие. И пожалуй, именно это растворяло Эндрю в моменте.
Остается загадкой, как с его губ так легко соскальзывали просьбы, уверенные утверждения, что Чарльзу позволено всё. Ему буквально не нужно было прикладывать усилий, чтобы взять и поглотить Эндрю, который каждой позой, каждым движением отдавал себя, требуя лишь ответной реакции. Грубый рычащий тон удовлетворяет внутренних демонов Муна, и тот сладко улыбается, что остается скрытым от мужчины, ведь под выбивающей равновесие близостью не остается другого выхода, как опустить голову и бешено дышать, изредка откидывая с лица мчащиеся крупные кали воды. Хотелось всего и прямо сейчас. Чувственные, страстные поцелуи дразнили и так напряженное тело, ловкие скользящие пальцы обещали большего, а не прекращающиеся фразы будоражили сознание прекрасными картинами. У Эндрю удивительно живое воображение, и он отчетливо не только чувствовал, но и представлял, как Чарльз оставляет засос, как смотрит вожделенно, как склоняется над ним, и эти разбросанные картинки возбуждали куда сильнее любого просмотренного порно. Если бы где-то рядом было зеркало, то Мун точно кончил бы в ту же секунду, увидев их обоих в отражении.
Чарльз командует, и его командам так сложно подчиняться, когда неимоверно жжет внутри от желания. Эндрю скулит, пытаясь не двигаться, зажмуривает глаза в ожидании и почти дрожит, мысленно умоляя продолжать и закончить одновременно. В голове звучит звон шлепка, раздавшийся даже слишком громко в тесном пространстве, и к своему стыду, хотелось ещё. Будучи не большим любителем боли, при этом ему безумно понравилось то, как легко Чарльз оставил шлепок на чистой только чуть порозовевшей от возбуждения коже. Совсем чуть-чуть хотелось не подчиниться словам, посмотреть, что же сделает Чарльз, но желание умолять действовать быстрее, наконец, взять его, прижать к уже согретой стенке душа и шептать сладкие обращения в чувствительные уши, было сильнее простого любопытства. Если шанс в будущем всё же выдастся, то, возможно, Мун ещё попробует провернуть подобный трюк. А пока Эндрю держится изо всех сил, сжимая руки над головой и подаваясь назад, ему хотелось выть от "жестокости" Чарльза, который так умело использовал свой язык и пальцы. Каких-либо слов просто не оставалось, потому что единственное, что бы Мун сказал, было бы бесконечное повторение, как ему хорошо и насколько великолепно охуенно он себя чувствует. Пожалуй, Чарльз определенно мог это понять только по языку тела, по несдержанному поведению Эндрю или по его дрожащему телу и звонким стонам.
Чувствовать себя слабым оказывается просто охуенно. У Эндрю мутнеет в глазах, когда Чарльз прижимает его к стене и укутывает в тиски своих сильных рук. Тяжелое дыхание и исходящий напор заставляют на некоторое время потерять голову и бездумно прильнуть к крепкому стану, пока влажные губы терзают обмякшего Эндрю. Он верит каждому сказанному слову, надеясь, что эти его ожидания не разобьются о реальность. Вновь неожиданный раздавшийся шлепок и последовавшая за ним боль приносит еще больше удовольствия, подпитывая эгоистичное желание Муна завладеть всем вниманием Чарли, давая ему понять, что он уже готов и согласен на любое продолжение.
Эндрю хороший мальчик.

— Да, пожалуйста, я хочу этого, — только и может выдавить из себя, сглатывая вязкую слюну. Эндрю уверен, что еще не скоро сможет ослабить отпечатывающиеся моменты из головы, и каждое неверное движение или случайный взгляд на себя в отражении будет напоминанием о бурном Рождестве. Невозможно не увидеть яркие засосы на разных частях тела, которые будут сходить как минимум дней пять, невозможно не утонуть в слабости, которая накроет тело сразу же после достижения пика удовольствия, невозможно просто так вычеркнуть из головы соблазняющий голос Чарльза, и совершенно точно не получится спокойно переслушивать голосовые в чате. Уже сейчас хочется чувствовать ту пустоту в голове от умопомрачительного секса и полностью расслабленно тело, не способное без приложенных усилий подняться с места, и вместе с тем тело окутывает желание бесконечного удовольствия, которое так удачно поддерживается Чарли без шанса закончить раньше времени. О нет, Эндрю хочет услышать разрешение.
— Чарльз, я хочу тебя. Мне никогда не было так охуенно, как сейчас, — Эндрю вновь подчиняется, озвучивая давно крутящиеся в голове мысли. В подобные моменты невозможно лгать, и Мун чувствует, насколько Чарли сгорает в этом омуте с ним. Они как будто пытаются добраться до потаенных уголков друг друга, накаляя тесную душевую комнату до невозможно высокого градуса. Эндрю инстинктивно сжимается, чувствуя каждое, даже мимолетное, изменение позиции, и это до дури кружит голову. Чарльз задает темп, недостаточный для того, чтобы кончить, от чего приходится сжать губы и прикрыть глаза, пытаясь не превратиться в безумное нечто, умоляющее двигаться и использовать для своего удовольствия. К счастью, мужчина не дает последнему случиться, ведь под его руками просто невозможно двигаться, а только принимать. Эндрю всегда был таким нетерпеливым, что ему этого недостаточно, от чего с губ то и дело срываются отчаянные стоны. Его желание вспыхивает молниеносно и сжигает изнутри, от чего поступательные манипуляции ощущаются слишком остро.
То ли желая заткнуть такого громкого Эндрю, то ли желая максимально проникнуть, Чарльз скользит своими пальцами меж губ Муна, и в ответ на подобное не остается другого выхода как облизать каждую фалангу, позволяя слюне грязно стекать из уголков губ. И когда даже этого становится мало, Чарли просит его действовать самому, от чего окончательно сносит голову. Не имея возможности что-либо сказать, остается "разговаривать" только языком тела, который Эндрю выучил с Чарли всего за час кратким курсом. Под оглушающие шлепки, вызывающие приятную волну, внутри просыпается небывалый энтузиазм доставить удовольствие им обоим. Эндрю совершенно не соблюдает темп, бесстыдно и размеренно подается назад, сжимая Чарли внутри себя и слыша в ответ стон со своим именем, и почти яростно, быстро ласкает свой член. Ему до безумия хочется достичь такого желанного оргазма, но ему этого недостаточно...
Эндрю чувствует, как подкашиваются ноги, как язык совсем не слушается и не может равномерно облизывать такие идеальные пальцы Чарли, сбивается дыхание и становится горячо и влажно. Собственная рука мажет по члену и приходится сжать себя, чтобы не кончить позорно быстро, но зубы тут же прикусывают кожу и дают знать, что что-то идет не так. Эндрю ощущает, как Чарли скользит по губам влажными пальцами, вытаскивая их, и в ответ на это противится. Ему хочется продолжать изредка давиться чужими пальцами, дерзко проводить пальцами по коже и мягко прикусывать в игривом жесте.
— Нет, подожди, всё хорошо, — говорит с придыханием, сглатывая образовавшуюся слюну. — Я просто чуть не кончил.
Эндрю сам тянется за пальцами и слегка прикусывает их, следом пуская в ход острый язычок, действуя уж слишком демонстративно, но абсолютно искренне. — В следующий раз... обещай, что мы начнем с того, что я отсосу тебе на своем диване.
Кажется, Мун окончательно потерял контроль над собой и над своими словами, потому что его мозг не мог думать ни о чём другом, кроме возможности чувствовать Чарли везде: в себе, в своем рту, в своих руках, во всех, блять, возможных вариациях. В моменте даже не возникает мысли, будет ли у них ещё встреча или нет, потому что в мыслях всё решено — они определенно сходят на свидание, а потом на другое, и изучат всевозможные вертикальные и горизонтальные поверхности.  Это становится последней каплей, после которой Эндрю больше не может сдерживаться, и с громким стоном отчаянно сжимает Чарли в себе, чувствуя, как бесконечно долго длится оргазм и грязно стекает сперма между крепко сжатых пальцев.
— Ещё чуть-чуть, Чарльз, — произносит Эндрю как мольбу, зная, что мужчине нужно больше, ведь его тело не терзали бесконечными ласками продолжительное время, почти доводя до оргазма только лишь ими. Горячие, узкие стенки, пульсирующие вокруг члена должны были принести Чарли безумное удовольствие, и Эндрю жался к нему всё ближе, даже оставляя яркие царапины на медовой коже руки. Они оба, такие мокрые и разгоряченные, бешено дышали, срываясь на стоны, и кажется, безоговорочно потерялись во времени. Эндрю весь дрожал, опираясь одновременно о стену и о Чарли, в голове была приятная тишина, просто ни единой мысли, лишь одно удовлетворение. Единственное, чего, возможно, хотелось, так это выбраться к кровати, упасть на нее и смотреть в потолок, пытаясь отдышаться.
Под действием небесного тела под названием "Чарльз Хани" Эндрю даже не заметил, что они не использовали презерватив, и этот очевидный факт пришел в голову только сейчас, когда Мун лениво пытался себя остудить. Он чувствовал как начало приятно ныть тело и подумал, что за столь короткое время полностью доверился совершенному незнакомцу. Эндрю проводит пальцами по такому же горячему Чарли и поднимает взгляд, вновь исследуя крепкие руки, влажные волосы, припухшие губы и притягательные черты лица. Они смотрят друг на друга молчаливо, просто обмокая в душе.
— Ты же останешься сегодня со мной? — запоздало спрашивает Эндрю, слегка нервничая. Ему совершенно не хотелось, чтобы Чарли сейчас уходил, словно в этой фразе заключалась вся проверка искренности ранее сказанных слов.

https://64.media.tumblr.com/8d79d7fe9f3 … 0cb923.gif

Интересный у его нового знакомого фетиш. Впрочем, почему-то в голове парень решает, что ему бы тоже надо подобное попробовать. Осталось уломать или вообще хоть когда-то уже затащить в постель блондина. Но это уже потом. Можно ведь и на себя посмотреть, почему нет? Хван не придурок и знает, что внешность у него лучше, чем просто симпатичная. Но опять же на вкус и цвет порой фломастеры разные. Так что может, кто-то и посчитает его уродом. Но слушать его не обязательно.
- Так ты алкоголик, отметили и записали, - улыбается Хенджин. Если и дальше будет свои страдания утопать в алкоголе, то придется попросить у Бан Чана адрес и место встречи этих анонимов. А учитывая, что страдания еще не закончатся, то, может, уже это сделать? Самое ужасное в том, что он виноват, как в том, что сейчас все катится в пиздец, так и в том, что он все ломает удачно так. Ко всему если приписать алкоголизм, ну что убудет? Мать перестанет за ним смотреть и сюсюкаться? Нет, она всегда будет видеть в своем «сыночке» самое лучшее, не замечая худшее. А будь она сама нормальной, то давно бы уже сказала сыну не вести себя как конченный мудак и думать о последствиях. Но в его случае – только личные шишки и приводят к определенным мыслям и решениям.
- Так стоп, ты хирург, который пьет? Интересно, вот теперь думаю, если что обращаться к тебе или написать в своем айди, чтобы никакой хирург под твоим именем не касался? – говорит он это в более шутливой форме. Были бы у парня проблемы, разве оставили бы его врачом и дальше? К тому же он посещает этих анонимов, так что, это было больше удивление. – Жопа? По-моему, в тот момент я был прижат к стене, хотя… ты же тот парень, которого я еще при входе «встретил», - задумался, но уже кажется, что это было так давно. А всего пару часов назад. если подумать, то он никогда так не делал. Не шел с первым встречным в отель. Не делал таких глупостей, всегда старался самостоятельно контролировать ситуацию. А сегодня все вышло из-под контроля. Совершенно.
- Наверное, так, - пожал плечами Хван. – Честно скажу, что я быть может даже и не заметил бы этого, но может полицию бы вызвал. Мне нельзя сильно еблом торговать в общественном месте. Богатый я не потому что что-то делаю, а потому что семья. Деньги по сути и не мой, а репутация отца и брата – очень важно для них. Мать хотя была бы рада, если я немного все испортил. Но это все знаешь интриги тупорылых богатых придурков, которые выбирают деньги, нежели чувства. Так что это можно увидеть в дорамах, в книжках и новостных сводках иногда. Скучная хрень, - почему-то улыбается очень широко. Словно сам догнал сейчас насколько они типичные, скучные и проблемы у них такие же без изюминки что ли. Что даже делясь не чувствуешь себя жалким или несчастным.
- Ммм. Тоже пидор? То есть ты все же гей? А то я так и до конца не понял. Ну знаешь, задумался, но не понял. А в моем случае, ну, наверное, больше да, чем нет, - неожиданно для себя так откровенно говорить с тем, кого не знаешь же толком. Вот же, еще бы завтра узнали друг у друга имена. Теперь это похоже на женский роман с плюс восемнадцать. Он читал такое, когда жил какое-то время с мамой в Париже. Было скучно, а в библиотеке дамы, у которой они остановились были только такие книги.
- Ты уже мою задницу спас, так что если выбирать между ними и тобой, я бы выбрал тебя, - а, может, он все же перепил такое заявлять? – Не знаю, пристали, но как говорит брат, я порой выгляжу как девчонка. Может, не заметили, что у меня между ног есть член, как думаешь? Сегодня я еще даже был слегка накрашен. Так что понятия не имею, кто это был. Но на их фоне ты казался куда безумней. Так что, может, я тоже не самый адекватный, раз так смело последовал за тобой. Тем более, что ты гей и тебе понравилась моя задница, - почему это смешно? Хван по доброму смеется, расставляя в голове все по полочкам. Хотя полочки то и дело кривятся из-за алкоголя в крови.
Когда он вскакивает от того, что все же забыл про трусы, то уже видит задницу Чана. – А, эм, не могу не заметить, что твоя задница тоже отличная, - ну вот нет бы отвернуться, да? Но благо у него никакой реакции не было, но на красивое грех не посмотреть. Много пены. Они одни. В чем проблема?
- Выглядит так, что ты как папочка будешь меня баловать одеждой? – смеясь, он снова отпивает огромное количество и забирая бутылку подходит уже к джакузи. Передает бутылку Чану, чтобы снять с себя халат и забирается в воду. Сразу становится так тепло. Даже нет, горячо. Чувствует, как тело нагревается от такой воды и как потихоньку его немного развозит. Вот этого он точно не ожидал. Удобней устраиваясь, выдыхает шумно и прикрывает глаза.
- Боже, как давно я мечтал о джакузи. Но совсем забыл о том, что можно пойти и расслабиться. Не позволял себе почему-то какого-то удовольствия, - открыв глаза, Хван тянется к бутылке, что у Чана и забрав ее отпивает еще. – Ты необычный, Чан, сказал бы я что внешний, но тут дело в тебе. Там ты был опасным и бешеным зверем, как волк, который разгрызает добычу и не отпускает. А теперь ты мягкий и общительный парень с которым приятно голышом посидеть в водичке. И самое безумное, что я же смотрел всякие тру краймы и такие вот миловидные парни в итоге являются теми самыми маньяками, которые убивают.
Может, он уже достаточно много говорит? Надо бы немного притормозить. Только алкоголь то и дело мешает здраво мыслить. Поэтому не выходя из воды, он садится рядом с Чаном и отдает ему бутылку.
- Как ты понял, что гей? Всегда это знал? Ты красивый, ну и тело у тебя горячее и мне даже было интересно, встанет на тебя или нет. Поэтому я и не могу ответить тебе, гей я или нет. Но у меня встает на одного парня. Может, у меня психическое какое-то заболевание или зацикливание на одном человеке? Такое вообще бывает? – это алкоголь, горячая вода и запах вкусной пенки так сильно его расслабляет, что он аккуратно кладет голову ему на плечо и выдыхает. – Кажется, я сильно пьянею от теплоты воды. А еще я так устал, морально, физический я тебе еще показ мод устрою. И мне понравилось впервые за долгое время дурачится и притворятся мужем или что-то в таком роде, - прикрыв глаза, губы расходятся в довольной улыбке. – Если ты все же маньяк, то мне бы не хотелось умирать, хорошо? Я еще должен исправить все то, что сломал, - под водой находит руку Чана (не с первого раза) и мягко ее сжимает. А он и не помнит, когда просто вот так касался и когда было просто хорошо. Без ничего. Просто с чужим человеком, который как безумный зверь ворвался в подворотне. Не помнит. Брат уже многие годы только и делает, что работает и ему давно плевать на него и на Йеджи. Ласки от Йеджи не получишь, потому что между ними пробежала уже очень давно черная кошка. Какая именно Хван и сам до конце не понимал, но она была дикой по отношению к нему и рядом с ней всегда надо быть начеку. А Ликс. К нему ведь и не подойти не получив очередную порцию иголок. Но тут понятно, тут он сам виноват. Сам сделал все так, чтобы эта блондиночка ни за что не поверила тому, что он может быть не таким уж конченным мудаков. Сначала работаешь на репутацию, а потом репутация на тебя. Из друзей остается Сынмин, но этот парень вообще странный тип. Там если даже едва коснешься – можно получить битой по голове. Агрессивней парня в некоторых моментах он и не встречал. Приятель с детства еще, ну там вообще своя какая-то песня и лучше не лезть. А посторонних он не пускал и не пускает в свою жизнь. Разве что вот этот вот безумец стал исключением.
Поэтому он просто наслаждается теплом воды, прикосновения и того, что его внутри начинает согревать очень сильно алкоголь.
- А можно тебя попросить? Своди меня когда-нибудь в гей клуб? Мне просто интересно узнать, что там. Я сам не решусь, а ты вроде уже давно торчишь и там, и тут. Тебе каждый раз дают, когда ты кого-то сюда приводишь? И почему администраторша тогда поверила, что ты за меня вышел? Или это была новенькая какая-то? Будет весело, если ты завтра кого-то приведешь, а она там тебя встретит, - приподняв голову, Хван тихо рассмеялся. – Боже, я бы хотел это увидеть!