У Вас отключён javascript.
В данном режиме, отображение ресурса
браузером не поддерживается

Call_me

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Call_me » Тестовый форум » элиас и оззи // машина -> секс дома


элиас и оззи // машина -> секс дома

Сообщений 1 страница 4 из 4

1

бывший коп с меткой, правдолюб, ныне адвокат, блондинка в законе и безжалостный охотник за головами. мизантроп, привыкший к осколкам. ненавидит людей, танцует сальсу на их могилах. украл прямо с нар опасного, но обаятельного бандита для кровавого возмездия. не заметил, как его самого опутал ядовитый плющ лип_учего похитителя; bastardo descarado.

https://66.media.tumblr.com/03422ab2fc2752dae238a49b5837a3bc/tumblr_oh7hs5ODHf1qlrh5po6_250.gif https://66.media.tumblr.com/1f381a50da8fb2d93e1621480428e056/tumblr_oh7hs5ODHf1qlrh5po3_250.gif

i wanna kiss ur lips, i need that shot to enter my vein
my brompton cocktail blend
https://i.imgur.com/OjRCp1j.gif https://i.imgur.com/V7L7SU7.gif

https://i.imgur.com/oPnYR7H.gif
_______ • •  ¿y el anillo pa' cuando?

Dead by April — What Can I Say
Nothing But Thieves —  Trip Switch
NF - Wait

0

2

» P R O L O G U E «
The two most important days in your life are:
the  d a y  you are born and the  d a y  you find out why
http://i.imgur.com/OZM0JCz.png
SYLVESTER JAZZ RIPPER  СИЛЬВЕСТР ДЖАЗ РИППЕР
dead by april — what can i say // nothing but thieves —  trip switch
https://66.media.tumblr.com/03422ab2fc2752dae238a49b5837a3bc/tumblr_oh7hs5ODHf1qlrh5po6_250.gif https://66.media.tumblr.com/1f381a50da8fb2d93e1621480428e056/tumblr_oh7hs5ODHf1qlrh5po3_250.gif
[ Boyd Holbrook ]

» C H A P T E R   I «
There is nothing more tragic in life
than the utter impossibility of changing  w h a t   y o u   h a v e   d o n e 
http://i.imgur.com/OZM0JCz.png

РАСА:
человек

ВОЗРАСТ:
31/10/1982 [35]

МЕСТО РОЖДЕНИЯ:
США, Флорида, Майами

» C H A P T E R   II «
You only live once,
but if you do it right  o n c e  is enough
http://i.imgur.com/OZM0JCz.png

[indent] РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ:
≠ Archibald Ripper [Арчибальд Риппер] — отец, погиб в возрасте 35-ти лет r.i.p. † ;
≠ Aurora {Armstrong} Ripper [Аврора {Армстронг} Риппер] — мать, 60 лет, жива;
≠ Kurt Ripper [Курт Риппер] — дядя, 62 года, жив;
≠ Naephee Ripper [Нэфи Риппер] — сестра, 25 лет, жива.
[indent] ПРОФЕССИЯ: адвокат, охотник за головами
[indent] АДРЕС ПРОЖИВАНИЯ: ферма

❖ ❖ ❖ ❖ ❖ ❖ ❖ ❖ ❖ ❖ ❖ ❖ ❖ ❖

[indent]Говорят, что сыновья многое берут от своих отцов или просто стараются им подражать – манеру завязывать шнурки на башмаках, манеру намазывать клубничный джем на тост, манеру говорить и, конечно же, сущие мелочи вроде линии поведения и даже судьбы. Так вот, Сильвестр или просто Вест – самое заурядное и ничем не примечательное доказательство этого правила: его отец, Арчи, в нём души не чаял, и это взаимно, ибо Риппер-младший в нем соответственно тоже. Блондин из тех счастливчиков, которые с улыбкой от уха до уха пожимали руки друзьям отца, пока папочка хлопал по плечу и с гордостью заявлял «зэтс май бой». По крайней мере в детстве, Сильвестр брал пример со своего почитаемого идола перед глазами. К чему же наша с вами история ведётся? А к тому, что всепоглощающая отцовская любовь сделала его таким же, как и он сам. Вест ведь примерный, послушный сын, верно? Так вот и должен быть мужчина именно таким, как его отец. Риппер-младший не имеет права не оправдать его надежд. Он - сын своего отца. Он - тоже станет копом. Он горд, что воплощает каждый день мечту папы - быть когда-нибудь начальником полиции, как когда-то стал Риппер-старший. А разве у Веста нет своей личной мечты? Конечно есть. Хотя это и находится в графе “дополнительные сведения”, что лишь украшает характеристику или наоборот заставляет задуматься, как выглядит человек, благодаря той паре строк за бортом. Но для этого нужно посмотреть личное дело с самого начала. И начнём мы своё повествование издалека, задолго до первого листа, подшивки, сбора и формирования…
[indent]В 1980-м году, 5-го мая, был самый счастливый день Арчибальда Риппера - он наконец-то стал детективом. По этому случаю, мужчина договорился уже со своими друзьями опрокинуть пару стаканчиков в местном баре и отправиться в многочисленный раз на поиски той самой миссис Риппер, что скрасит его одиночество. У Арчи был лишь старенький мотоцикл за душой и крошечная квартирка, доставшаяся ему по наследству от бабушки. Такой багаж был очень даже ценен в то время. Транспорт - есть, крыша над головой - есть, работа - разумеется, да ещё и желание завести семью. Но Рипперу не везло. Не везло не с женщинами, а с местом знакомства с ними. Арчибальд даже не задумывался о том, что свою судьбу можно встретить везде, даже просто на улицах города.
[indent]В тот счастливый день стояла невыносимая жара, Арчи сделал остановку у Технологического института Флориды, дабы немного передохнуть и выпить воды. У студентов, видимо, только что закончилась консультация или какие-то иные дополнительные факультативы - судя по тому, как один за другим они спешили на выход из здания знаний. Арчибальд бы на их месте остался внутри, чем умирать от жары снаружи, пусть уж грызть гранит науки сверх предоставленного на это времени. Риппер хотел было уже продолжить свой путь дальше по расписанию, но отставшая от толпы девушка, не позволила это сделать, сфокусировав его взгляд на своей точёной фигурке. Лёгкое платье еле поспевало за блондинкой. В её руках была свёрнутая картонная бумага, видимо с чертежами, судя по институту. Взгляд девушки сосредоточился на ступеньках, по которым она буквально стекала вниз тонким ручейком, губы словно беззвучно считали про себя количество преодоленного пути, пробуя на вкус плотный воздух, волосы попадали в глаза, которые блондинка тут же морщила, пытаясь их иногда сморгнуть для помощи. Наконец она добралась до финиша и подняла свой взгляд, встретившись случайно с Арчи. Чертежи выскользнули из её рук, посыпались на горящую от знойного дня землю, но девушка не замечала этого, она видела лишь Риппера и пыталась найти что-то общее с тем Арчибальдом, который был первой любовью в школе, старшеклассник, был просто первым, был тем самым, который отвёл её после выпускного домой и не вернулся. — Рори — И больше ничего не нужно, никаких слов, два родных человека снова встретились, спустя несколько лет. Будто не расставались. Будто не было разлуки.
[indent]В 1981-м году Арчи и Аврора сыграли свадьбу. Они не хотели торопиться, они даже не хотели жениться, но Рори забеременела, и её родители настояли на том, что как порядочный человек, Арчибальд обязан взять в жёны их единственную дочь, такое сокровище ещё ему доверяют. Рори, в отличие от Арчи, происходила из знатного рода Армстронгов, её предок был известный во всём мире первый американский астронавт, ступивший на Луну, Нил Армстронг. Дома у Авроры было как в музее - везде космос, везде чёрные дыры, особенно в отношениях с родителями. Наверное, отчасти, поэтому девушка захотела связать свою жизнь с конструированием воздушных судов, и может рискнула бы даже поработать с космическими, поступив в Технологический институт Флориды. Из дома в другую страну или город уезжать не хотелось, а то бы прослыла совсем эгоисткой, сбежавший от ворчливых “стариков”, поэтому выбор пал на это учебное заведение, которое специализировалось на нужном направлении.
[indent]Рори и дальше бы продолжила взлёт по карьерной лестнице, погрузившись с головой, как в скафандре, в работу, но в 1982-м году, взяв обеими руками своего сына, который только что появился на свет - передумала. Она посвятила всю себя Весту. Сильвестру. Сыну. Аврора стала домохозяйкой и порой готовила иногда студентов, была местным репетитором, занимаясь частными уроками. Рори приложила грандиозные усилия, чтобы сделать из Риппера-младшего настоящего джентльмена, мужчину и просто того, кто будет уважать своих родных, а не думать, чтобы они поскорей заткнулись.
[indent]Весту было 8 лет в тот злополучный день, когда случилось несчастье, - жизнь его отца Арчи так нелепо оборвалась во время захвата подозреваемого. В одном из местных банков было совершено ограбление, и преступник взял себе целую кучу заложников, угрожая расстрелять их всех до последнего, если они не станут выполнять его условия. Риппер-старший ринулся спасать людей, проникнув в здание обманным путём. И всё бы должно было закончиться хорошо, но преступник уже подстерегал его у потайного входа. Выстрел стал смертельным для Арчи. Как оказалось, убийца проектировал это здание ранее и знал все входы/выходы. Для матери Веста, Авроры, сия большая трагедия стала огромным ударом. Она очень любила своего мужа и не понимала, как дальше жить, ещё и её сын был до чёртиков на него похож, да ежесекундно напоминал мужа. Но, как говорится, время лечит, и жизнь может дать второй шанс. Просто не стоит отчаиваться. Вот и в случае с Рори [как ласково называл её Арчи] судьба послала ей фортуну. Новый муж тоже в прошлом служил в полиции, став впоследствии успешным адвокатом, более того, он был родным братом Арчибальда, Курт Риппер, видимо матери Веста суждено состояться в обществе законников и носить фамилию Риппер. Что касается Сильвестра, то он нашёл утешение в дяде, Курт, как никто другой помог мальчику в воспитании и если так можно выразиться «заменил отца». Вест называл его папой.. Арчи и Курт внешне были разными, но внутри...будто один человек, будто и не было той трагедии в семье. Единственное, что пришлось сделать Сильвестру и его матери Авроре - переехать в Колумбию, ибо дом Курта находился именно в этой удивительной стране.
[indent]Касательно учёбы Веста в школе, то он был скорее хорошистом, чем ботаником-зазнайкой. Никогда не стремился особо за тем, чтобы в его аттестате стояли сплошняком только отличные оценки. Да, Риппер-младший учился, старался, дабы не было плохих результатов или ещё хуже, особенно ему удавались физические дисциплины, математика, история, музыка и язык. Точные науки, как химия и физика, никогда Сильвестра особо не интересовали, он их просто вдалбливал себе в голову, а ответив, тут же забывал всё, что знал. Что касается дополнительных каких-то увлечений, то Вест был одним из игроков в школьной сборной по футболу, нет, вовсе не капитаном, на которого бы вешалась толпа девчонок. Он был просто самый обычный парень, расслабляющийся от занятий, гоняя мяч по полю. Ещё одним достижением Веста, являлось то, что он всячески принимал участие в олимпиадах, исторических викторинах от школы, которые объединяли всех любознательных. Домашняя библиотека дала Рипперу-младшему визитную карточку, будучи начитанным молодым человеком, он при каждом случае это использовал, а наличие известных родственников лишь расширило его круг общения. Особенно ему были интересны книги про самолёты, космос и воздушные суда в общем факторе целостности. Сильвестр даже порывался было заняться серьёзно авиацией, но память об отце всегда давала знать и чаша весов пока пересиливала.
[indent]Что-то серьезное ломалось в Сильвестре дважды, - впервые это случилось в день смерти отца, вторым же душевным надломом Риппер-младший обязан исключительно своей матери; тяжело осознавать в семнадцать лет, что твоя любимая мама против того, чтобы ты шёл по стопам отца и тоже стал копом. Её тоже можно понять, она пережила огромную потерю и не хочет больше повторения сего ещё раз. Но, как говорят, в одном и том же болоте дважды не тонут. Хоть Вест и объявляет о том, что получил грант на изучение юриспруденции в юридической школе Колумбии [как позже выяснилось, без влияния Армстронгов здесь не обошлось, Вест сделал вид, что этот грант за только лишь его личные таланты], но идёт на учёбу только потому, что Сильвестр всё равно не теряет надежды на то, чтобы пусть и после пойти на службу в полицию. Юристом или адвокатом он точно становиться не собирается. Конечно, ему это интересно, он любит дотошно вчитываться в исторические факты, основания, искать лазейки между строк, доказывать правомерность действий, основываясь на найденных законах, но всё это только с точки зрения стороннего наблюдателя. Поэтому, когда Вест появляется впервые на пороге высшего учебного заведения, то зачастую начинает прогуливать пару-тройку второстепенных занятий, обучаясь по вечерам либо экстремальному вождению, либо посещая местный тир на предмет тренировки навыков меткой стрельбы, дабы впоследствии при сдаче экзамена и последующем подтверждении владения огнестрельным оружием не возникло проблем. Как же были ошибочны его суждения. На третьем году обучения, Сильвестр получает весьма интересное дело, в котором необходимо доказать всеми способами невиновность женщины, которой грозит тюремное заключение из-за связи с наркотиками. Исходя из сведений - она была застигнута врасплох, прямо в момент изъятия запрещённых веществ. Обвиняемая не имела никакого отношения к ним, так как просто оказалась не в том месте и не в то время, всего лишь заснув в загородном доме своего парня, где была совершена облава. Команда Сильвестра, которой было поручено сие дело, старалась не тратить время на сон, пытаясь оправдать женщину. Веста самого увлёк процесс и он даже попросил помощи, проконсультировался у своего дяди-отца Курта Риппера, у которого была своя частная юридическая компания. Наверное, именно въедливый характер и желание к дознанию, помогло Сильвестру справиться с задачей, найти недостающие факты и привести всё к тому, что девушка не попадёт за решётку. Это задание, которое он получил вместе с другими студентами, поспособствовало молодому человеку пересмотреть свои планы и идеи на дальнейшую судьбу.
[indent]После успешного завершения обучения, получив заслуженную степень бакалавра, Сильвестр уже знает, куда именно пойдёт на стажировку и если получится, то найдёт постоянное место работы - к своему дяде-отцу Курту Рипперу. Кстати, Веста, по приходу на новую работу уже ждало дело по защите одной официантки, которая подверглась нападению и изнасилованию богатенького наследника из наркокартеля. В Колумбии каждое второе дело было связано с наркотиками, ничего удивтельного. Казалось бы, с одной стороны, у этой девушки нет шансов выиграть дело, ведь у парня, что обесчестил её, целая бейсбольная команда адвокатов, но с другой, Вест тот человек, который привык до всего докапываться, изучая скрупулёзно бумаги. Всегда есть хоть какая-то крупица огреха и в этом дела она была. Молодой человек, который изнасиловал официантку, упустил один момент – не стоит насиловать ту, что подносит тебе еду. Доказательство связи было найдено на тарелке [видимо, попала с салфетки или ещё как-то от этого извращенца], которую подслеповатая посудомойка позабыла помыть, а начальник устроил разбор полётов, увидев грязную посуду с утра. Официантка получила свою минуту славы, а богатенькому пижону надлежало наказание. Так Сильвестр стал больше обращать внимания и увлекаться теми формами обращений людей, у которых не было средств на адвоката.
[indent]Наверное, впоследствии Вест и стал бы одним из известных адвокатов, если бы однажды его карьерная не оборвалась в пропасть на полпути к высотам. А всё из-за неожиданному пристрастию Сильвестра к азартным играм. Выиграв очередное дело и получив приглашение отпраздновать, дабы не отказывать клиенту, Вест направился прямиком в его увеселительный клуб. Вот только всё закончилось не так удачно. Сильвестр, никогда не играя в казино, окунулся в новый мир с головой, не взяв с собой спасательного жилета, не замечая, как его засасывать в пучину. Лёгкие вещества, алкоголь, тотальное везение и ободряющие звуки вкуса победы сделали своё дело. Риппер подсел на этот наркотик. Теперь вместо дома, его путь после работы, потом вместо обеденного перерыва и даже посещения самого офиса, Вест шёл, чтобы поиграть и обзавестись такими простыми, идущими прямо в руки, шуршащими купюрами. Сильвестр думал, что фарт продлится вечно. За эти походы ему удалось даже накопить на машину и собственное жильё. Вест даже порой не спал по нескольку дней, играл и играл, целовал, дул и кидал счастливые игральные кости, чтобы выпало нужное, загаданное число. В один из таких походов началась чёрная полоса - он проиграл впервые. И с тех пор перестал выигрывать. Резкий взлёт и такое же резкое падение. Сильвестр лишился всего, чем обзавёлся недавно: сначала машина, потом и квартира с незаконченной отделкой. Блондин чуть ли не заложил дом дяди-отца, но Курт подоспел вовремя, взяв под локоть племянника, чтобы отвести его в клуб анонимных игроманов. Там-то ему поставят мозги на место. Хотя бы попытаются. Спустя 90 дней, вертя в руках счастливый жетон выдержавшего их, Сильвестр снова возвращается в привычную рабочую колею. Да только офис для него закрыт. На пороге поджидают угроза от дяди - либо Вест уходит по-хорошему без донесения в коллегию адвокатов и отбора лицензии, либо...Выбора у Сильвестра нет. Он отправляется в бар, чтобы отметить своё увольнение. За несколькими опустошёнными и бесполезными стаканами алкоголя, Сильвестр вспоминает в очередной раз отца и одну из своих прошлых мечт - стать копом. Кажется, это именно то, что ему сейчас нужно.
[indent]Вест подает заявку на обучение в полицейской академии, и, пройдя все многочисленные испытания, которые длятся не один месяц, проверяющие твои нервы, выкручивающие их в спираль, лишь бы уличить, вдруг расслабишься, дашь ту самую слабину, проколешься, не выдержишь – Сильвестра в конце концов зачисляют, а после окончания учёбы берут в долгожданный «старт-ап» настоящей полицейской жизни - патруль. Именно там Вест начинает свою стажировку в качестве офицера. Служба в полиции стала самой настоящей ворчливой женой и услужливой любовницей Риппера. Он проводил там всё время, брал смены коллег, жертвуя семейными общими сборами четы Риппер в праздники/выходные. Мужчина отдалился от своей семьи. Там теперь родился ещё один ребёнок, его сестра, дочь Курта и Авроры – Нэфи или как «мило» называл её Вест - Наебисса. Сильвестр посчитал себя лишним и в какой-то момент съехал, решив для себя, что уже пора бы и жить отдельно, не тревожить родных, когда он возвращается под утро с очередного «рейда». Тем более, после того, как дядя-отец отказал ему в работе, Сильвестр не хотел жить с ним бок о бок. С Нэфи Вест очень хорошо общался, давал какие-то жизненные советы, девушка тоже хотела в будущем стать копом, но брат постоянно отговаривал её. Его сестра не понимала отстраненность Сильвестра от семьи, поэтому зачастую подстраивала совместные встречи, чтобы брату не было возможности свинтить и отвертеться. Как-то раз, поссорившись с родителями, Нэфи приехала жить к Весту в съёмную квартирку в одном из криминальных мест Колумбии, где отсутствие мусорных контейнеров не вызывало удивления. У Сильвестра не было столько денег, чтобы снимать жилище в спальном районе. Из вещей сестра приволокла с собой лишь косметичку и щенка, из-за которого собственно и повздорила с отцом и матерью – они запретили оставлять собаку дома. Вест решил вопрос слишком быстро для всех – он оставил пса у себя, разрешая сестре на полных правах в любое время приезжать в гости, и навещать нового друга. Нэфи умоляла брата о том, чтобы именно она дала кличку псу. Сильвестр не смог ей отказать. С тех пор в его доме стал жить мопс по кличке Марблс.
[indent]Постоянной личной жизни у Веста никогда не было, он не сидел без дела и не думал, почему одинок или надо бы пойти и осознанно найти себе девушку, чтобы готовила, окружала заботой, да наводила порядок/уют в их доме. Сильвестр не задавался такой цели, он всегда исходил из принципа – оно мне надо рот лишний кормить и силы тратить свои? Если честно, то Риппера можно запросто охарактеризовать как бесчувственную ограниченную скотину, которая испытывает удовольствие от просмотра фильмов, чтения книг, общения с машинами и отвращение к любым плотским утехам. Его первый раз даже был просто чисто из цели, чтобы «было не стыдно» и не помереть девственником. Он никогда не чувствовал ни к кому из парней, девушек, абсолютно ничего. Все его бабочки в животе, видимо сдохли от одной лишь фамилии Риппер, так и не зародившись в коконе.
[indent]Никто не был удивлён, когда Веста перевели на полных правах в отдел по борьбе с наркотиками, многие наоборот задавались вопросом – почему не раньше? Зная насколько сложно сдать экзамен, вопрос в данном контексте до боли риторический. Напарник Риппера ушёл слишком не вовремя, он "поднатаскал" парня, устроил ему настоящую школу выживания, прежде чем Вест почувствовал вкус службы в полиции. Сильвестр был расстроен. Он привязался к «старику», но всё хорошее имеет свойство заканчиваться. Новым напарником Веста стала Линор. Мужчина боялся, что не найдёт с ней общий язык, ему никогда не приходилось работать в паре с женщиной, только если это был какой-нибудь проект по уголовному делу в университете. Здесь же абсолютно другая ситуация – вы доверяете друг другу жизнь, а не свою шариковую ручку, если она вдруг закончится. В какой-то момент Вест и Лин стали больше, чем просто напарники, они стали друзьями. Даже больше, Сильвестру симпатизировала эта уверенная в себе и своих силах блондинка, он называл её "сестрёнка". Настоящий коп в юбке, с которой всегда легко. А ещё один потрясающий момент – Вест даже гулял на свадьбе Линор, хоть и назвал причину, по которой она не может выйти замуж - "брат" против! Конечно же в шутку. Сильвестр посвятил новоиспечённым супругам одну из своих счастливых песен из бара караоке во время своего тоста. Риппер даже общался немного с её мужем, хоть это и было лишь на свадебной закрытой вечеринке только для своих и длилось всего десять минут. Вест окончательно убедился, что они теперь друзья на все времена и века, что супруг Линор даже неплохой человек. Наличие ребёнка не смущало Сильвестра, детей мужчина обожал, впрочем, как и они его. Он даже стал крёстным чада Лин.
[indent]Работа Сильвестра была в основном связана с тем, что его команда совершала внезапные облавы на наркокартели, которые размножались как тараканы в Колумбии, начиная от мелких и заканчивая крупными. На одном из таких заданий, Вест встретил впервые Фелиппе Суареза - тёмную лошадку в мире наркобизнеса, со своими тайнами. В прочем, благодаря сему знакомству и начались новые проблемы в жизни мужчины, его привычный монотонный уклад был подорван. Лип был тем самым чёрным котом, что перебежал дорогу Сильвестру, хотя тот и не верил в приметы. Но, вы только посмотрите же. Спустя несколько недель и секретных сведений Фелиппе взамен на его освобождение, Вест с командой отправился по наводке мужчины и чудом уцелел, оставшись в живых. Это Сильвестр уговорил начальство поверить преступнику, дать ему шанс, а в итоге на его руках оказалась даже погибшая Лин. Но Вест знал, что Лип об этой подставе не догадывался, потому что увидел на стене тот самый знак из клуба «Череп», в котором уже был раньше, играя в казино. Только то увеселительное заведение закрылось сразу после ухода Веста с должности адвоката, а владельцы покинули Колумбию. Прошлое навестило его и оставило подарок, не тронув Сильвестра. Из-за того, что Вест встал на защиту Фелиппе даже после произошедшего, убеждая начальство, что тот не был осведомлён о "сюрпризе", блондину настоятельно рекомендовали уйти, сдать значок и оружие. Сильвестр не мог ослушаться, но и не мог не взять с собой Липа, которого приговорили к очередному заключению. Мужчина был не виновен, его также подставили. Хотя бы в этот раз. Вест подговорил знакомых, вычислил, когда переводят Фелиппе в центральную тюрьму и поменялся с одним из охранников, что контролировал весь путь Суареза. Сильвестр украл Липа не только потому, что тот был непричастен, но ещё и потому, что тот успел шепнуть Весту ещё одну часть информации. Фелиппе знал, где искать тех неуловимых людей, которые убили коллег Риппера. Именно поэтому даже не задумываясь о будущем и особенно последствиях, Вест решил сбежать из Колумбии, нарушая сразу несколько законов. Благодаря своим связям и контактам, а также людям Липа им обоим удалось практически без шума выехать из страны, пару раз попав в незначительную погоню с перестрелкой. Их дорожное путешествие стало от этого только интереснее.
[indent]В Лейкбери Сильвестр и Фелиппе заехали с целью перекантоваться, к тому же машина, которую пришлось угнать, начинала барахлить. Как сказали в местной автомастерской - нужна неделя на починку. Неделя превратилась в месяц, но Вест об этом даже не пожалел. Тем временем, он зацепился за должность адвоката в местной деревушке и вместе с Липом, они решили немного отдохнуть, переждать и затаиться, ведь им пришлось практически всё время сидеть, стоять, лежать как на иголках. Да и Лейкбери полон тайн, становясь с каждым днём всё любопытнее и выгоднее. Весту даже показалось, что он видел одного из прошлых владельцев клуба «Череп» или всёт-таки нет?

» E P I L O G U E «
Your time is limited
so  d o n ’ t   w a s t e  i t  living someone else’s life
http://i.imgur.com/OZM0JCz.png

[indent] ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ:
≠ носит обручальное кольцо отца на безымянном пальце левой руки в память о погибшем родственнике. к тому же заметил, что так меньше пристают всякие лэди, мечтающие стать новоиспечёнными миссис;
≠ на самом деле ещё тот балагур и шутник, противник, что называется, штампа в паспорте. на всех свадьбах, куда его приглашали, поднимался с места именно в тот самый момент, когда была произнесена фраза «если кто-то из собравшихся здесь знает причину, по которой не могут сочетаться законным...» и называл;
≠ его друзей можно пересчитать по пальцам, причём одной руки. и нет, смысл, всё-таки не буквальный. они и правда есть, но общается он со своими близкими крайне редко. один из его лучших друзей называет Веста огромной задницей по жизни. он этого не отрицает. его слишком сложно вытерпеть, этот человек придирается ко всему и сразу начинает диалог, акцентируя огрехи. сюсюкаться не привык, как и стелиться, лебезить;
≠ всегда покупает лотерейный билет, хотя бы какое-то развлечение, продолжает отрицать то, что у него лудомания. и да, стирает защитное поле Сильвестр с помощью жетона анонимных игроманов;
≠ боится воды и не умеет плавать;
≠ в совершенстве владеет паркуром – техникой передвижения по городу минуя обычные пути и дороги. прекрасно развит физически. обладает неплохой растяжкой;
≠ умеет быстро спрятать или замаскировать имеющийся в квартире беспорядок. но это не уборка в привычном понимании слова, а всего-навсего лишь её видимость;
≠ разбирается в продуктах, никогда не купит начинающий портиться или просроченный товар. с детства знает множество разнообразных кулинарных рецептов, но предпочитает питаться фастфудом или готовить что-то простенькое, не требующее много времени;
≠ любит фильмы ужасов, но во время просмотра большую часть времени смеётся, потому как редко может полностью погрузиться а атмосферу ленты, то и дело представляя как был снят тот или иной кровавый или особо страшный момент;
≠ проживая в Колумбии так и не выучил испанский язык. изъясняется на английском или смешанном, выдавая что-то наподобии «о соле мио, насыпь на мой пор фавор, амиго». хоть и родился в Майами, но у его отца были исключительно английские корни. у самого Веста — британский акцент, который он принципиально не стал исправлять с рождения, американизируя на устоявшийся лад. традиции англиканского королевства не соблюдает;
≠ получил прозвище «Херувим» за эти голубые глазки и блондинистый цвет волос;
≠ ведет дневник, сопровождая его зарисовками и фотографиями. сперва он просто хотел выплеснуть куда-то накипевшие чувства, но со временем понял, что это даже не описание его жизни, а скорее блокнот с мыслями, которые порой не имеют никакого отношения к событиям, которые происходят вокруг, а все больше похоже на художественное произведение;
≠ у Веста несколько небольших татуировок, например одна из них на запястье — слон. сделал в 16 лет, когда вступил в уличную банду хулиганов «Elephant»;
≠ ненавидит джаз и своё второе имя, которое ему дали из-за любви матери к сему музыкальному направлению;
≠ может вскрыть наручники или открыть не самый сложный замок при помощи одной лишь булавки;
≠ любит выпить и пьёт много, но не пьянеет. курит и употребляет снюс;
≠ достаточно высокий болевой порог. один раз на спор чуть не лишился руки, сильно отморозив себе пальцы, когда решил показать, как он долго может держать руку в ведёрке со льдом и ни разу не поморщиться. в детстве предлагал всем ударить его в живот, показывая, что ему не больно;
≠ всю жизнь считал себя асексуалом. никогда не был ревнивцем, пока не встретил на старости лет Липа, который сдул с его личного дела толстый слой пыли. ну спасибо, амиго.
[indent] СВЯЗЬ С ВАМИ: я с Элиасом поругался, потому что он пидор, а вот Реджи не такая сучечка оказался и обещал подстраховать

0

3

Твоя мать учила никогда не идти против себя. Помниться убеждала, что чужое мнение не имеет никакого значения и на все вопросы надо искать ответы только у себя и своих ощущений. Об этом легко говорить, только вот сделать, когда ты всего лишь озабоченный своей репутацией неуверенный в себе подросток, гораздо сложнее. Мягко говоря, у убеждений Лизы не было шансов, они потонули за целым потоком всего того, что первостепенно важно для школьников. У тебя ведь даже получалось вполне себе сносно — стать тем, кем ты не являешься, лишь бы не огрести от сверстников [и дело не в том, что ты не мог за себя постоять, а скорее в том, что тебе действительно всегда было важно нравится; ты дышал и жил чужим вниманием]. Понадобилось лишь пережить первые шаги переходного возраста, когда ломалось всё, а лицо украшали многочисленные прыщи [уже не говоря о выборе прически; тебе казалось, что так модно, что с этим огромной копной волос, образующий не по размерам подобранный горшок, ты выглядишь загадочно и немного винтажно], и ты встал на ноги. Друзья, девушка, нападающий в команде; девочки мечтают заметить на себе твой томный взгляд, а парни пожать руку. Жизнь настолько стала казаться принтерной и глянцевой, словно списанная с сюжета какого-то подросткового ром-кома, что появление «тайной» жизни стало само собой разумеющимся. Когда ведешь двойную жизнь — главное обмануть себя. Остальные будут верить во что веришь ты. Ты не спрашиваешь себя, что это все значит. Не задумываешься, что делаешь. Идешь за своими желаниями, как и настаивала мама, только по-своему — ты поддаешься желаниям, истинным и кристально чистым, только когда весь мир отворачивается, проползая в тени чужого опьянения. Возможно, ты и не пьешь в этом нежном податливом возрасте именно ради своих игр [тебе кажется, что ты играешь, ибо это увлекает тебя все больше и больше, и все больше и больше кажется, что ты выигрываешь]. Тебя тянет, и ты даешь зарок не копаться в собственных порывах и желаниях, ибо это приводит к решениям, а решения в таком возрасте ни к чему не приводят, кроме еще более запутанных ситуаций и необходимости решать. Каждый раз ты оказываешься в кругу пьяных веселых людей, и притворяешься, что пришел сюда именно за этим — поболтать, потанцевать, поугорать и развлечься, но твои глаза скользят по комнате пока не находят настоящую цель.

Убеждаешь себя, что не его искал. Ты просто осматривался и Элиас просто оказался на пути твоего любопытства, так ведь? Но ты рад, всегда, едва заметно улыбаешься краешком губ и переключаешь свое внимание на собеседников, пытаясь как можно более активно поддержать беседу. На встречу не пойдешь. Вы разной «возрастной категории», а ваша детская дружба кажется осталась там же, в детстве. Теперь вы не просто друзья, а закадычные друзья; видитесь по праздникам. Говоришь приятелю, «встретил Кларка на тренировке», «наткнулся на него в магазине», «пересеклись в коридоре», опуская подробности [ты задержался, чтобы его увидеть; ты зашел в магазин, заметив его по близости; ты высматривал его из-за угла: успешно позволяя себе игнорировать факт и врать\соглашаться — это всё случайности]. Меняешь тему молниеносно, с ноткой безразличия и скуки, как только кто-то делает замечание, что Кларк «опять надрался». Лисья улыбка прячется глубоко внутри, но ты лишь закатываешь глаза и рассказываешь, как на тренировке надрал задницу какому-то отбитому новичку в вашем классе. Убеждаешь себя, что не идешь за ним. Говоришь собеседникам, что нужно отлить и исчезаешь в ближайшем коридоре, нетерпеливо выглядывая знакомую макушку или голос в этом гаме. У тебя наметан глаз, ты чувствуешь Элиаса спиной, и говоришь себе, что идешь в толчок. Действительно идешь, нет, взаправду [само убеждение — не сильная твоя черта; наивность — сильная]. И лишь в самый последний момент недовольно вздыхаешь и меняешь все свои траектории прямо к Кларку, за ним, на свежий воздух, где никто вас не увидит. Убеждаешь себя, что ты просто нянька для пьяного бунтаря, который в такой ночной тьме обязательно свернет себе шею. Ты лишь хочешь проконтролировать, чтобы ничего плохого не случилось. Конечно. В этой ночи Кларка ждёт лишь одна опасность — ты. Тебе просто надо убедиться, что он доберётся до дома целым и невредимым. Если ты его отпустишь. Ты же всегда так делаешь. Только все жертвы твоей обеспокоенности носят имя, начинающееся на «Э» и заканчивающееся на «С», а еще фамилию Кларк. Врешь неумело, веришь искусно. Следуешь за ним, окликаешь и действительно зовешь назад, к свету, теплу и безопасности, будто бы коленки не начинают подкашиваться от одного факта, что вы вдвоем, и никого больше. Отвлекаешься на цепочку заученных фраз, чтобы не думать, что было в прошлый раз, когда вы остались наедине. «Ты в порядке?» — «Как можно так ужраться?» — «Блять, Эл, хватить хуйней страдать». Ты постоянно ведешь себя как будто у вас все впервые, постоянно округляешь глаза и трясущимися руками тянешься на встречу, меняется лишь одно: скорость твоего разгона. Теперь тебе нужен лишь первый шаг, ты почти молишь его об этом одними глазами, не позволяя хотя бы раз стать инициатором, ибо так вся твоя зыбкая история о том, что ничего не было и нет, разрушится от одного легкого дуновения. Этого себе ты позволить не можешь, это — самоубийство Оззи Брейдена, которого знает вся школа. Ты терпишь, даже когда он тебя специально дразнит, терпишь пока у него не сносит крышу, и он лезет целоваться, развязно и пьяно, ровно так, как ты этого хочешь. Тебе нужен хотя бы намек на первый шаг, и всё. В глазах пелена, контроля над собой — ноль. В такие моменты не задашься вопросами, а после можно всегда сказать — он был пьян [в нелепом смысле вы оба были и не были], и забыть, будто и не случалось. Profit. Никакого самокопания и сложных решений, только удовольствие.

С каждым разом вжимаешься в него все сильнее, собираешь губами обрывки своего имени, даруешь его. С каждым разом всё меньше граней, что можно, а то нельзя, чтобы не сойти со своей намеренной тропинки, где ты с ним и ты без него — два разных человека. С каждым разом все легче этот раз игнорировать и избегать ненужного самокопания. Ты идешь на поводу у своих желаний, как учила мама, и не хочешь брать на себя ответственность, как родители тебя так и не научили. Может быть поэтому с каждым разом всё тяжелее смотреть ему в глаза после. Вы просто играетесь. Это ничего не значит. Ничего не меняет. Повтори добрую тысячу раз и сможешь проснуться без тупой боли и вины в душе. Ты боишься увидеть в его взгляде отрицание, боишься и тайно для самого себя надеешься увидеть, что для него это не просто такая странная игра двух недозрелых мальчишек.  Тайно жаждешь и одновременно боишься, ибо если увидишь в его глазах что-то большее, притворяться уже не сможешь.

Ты совершенно теряешь голову. В тебе не остается ни капли разума, ибо Элиас пошёл на встречу и в такие моменты, ты уже не умеешь себя сдерживать. Ты слишком пьян, чтобы понять, что сегодня это ты первый вступил на поле битвы и это ты выпустил первую пулю, вжимая свои пальцы в столь желанные ягодицы. Ты перешел за черту дозволенного [непонятно зачем ты ее провел], твоя игра превращается в пыль и хоть тебе необходимо выдать утешительный приз самого главного лузера Лейкбери, ощущения чемпионские. Голос Элиаса сводит с ума, выбивает последние капли сознания и заставляет с придыханием выдохнуть. Он слишком-чрезвычайно-чрезмерно сексуальный, желанный. Тебе никогда не приходилось задумываться в своей ориентации, ибо всё, что происходит в этой до ужаса душной ванне — правильно и не вызывает никаких сомнений. Ты — хочешь его, он — тебя, всё до ужаса просто. И когда он сам так пошло насаживается на твои пальцы и содрогается всем телом ты уже готов сдаться полностью, покориться и отдать всего себя в полные владения. Рычишь и рефлекторно кусаешь за плечо, твое имя на его губах — спущенный курок, — Элиас, какой же ты блядски ахуенный, — совершенно не контролируешь поток слов, не выбираешь их, ибо уже не способен это контролировать, лишь помогаешь ему преодолеть первую боль не позволяя двигаться на встречу. Медлишь, томишь, сейчас кажется, что по большей мере только себя.  Но Кларк добивает тебя своими сладкими речами, и ты уже готов заменить пальцы чем-то посущественней, забывая свои предусмотрительные порывы, сделать это как можно менее болезненно для него. Кого ты обманываешь? Сорвешься в любом случае, забывая об осторожности. Когда дело касается Эла, ты превращаешься в животное и все твое существо сужается до примитивных вековечных желаний. Подаешься на встречу прижимая его к холодной плитке всем телом, позволяя ощутить всего себя пока что хотя бы спиной. В комнате слишком жарко и тебе хочется переключить температуру воды на ледяную, хотя заранее знаешь, что это мало что поменяет. Температура тела будет все равно маячить на опасной черте, обжигая, заставляя судорожно глотать столь необходимый воздух. Его здесь так мало, что ты уже задыхаешься и часто прерывисто дышишь. Он над тобой издевается. По крайней мере, так кажется, когда он заставляет тебя отстранится и исчезает из твоего властного захвата. Ты начинаешь злиться и сопение готово перерасти рык, уже готов просто накинуться на Кларка и повалить на кафельный пол, чтобы больше и не пробовал от тебя «сбежать», но видишь причину промедления и довольно выдыхаешь, — Какой осторожный, боишься залететь? — настроение перейти на колкости, раззадорить еще больше. Тебя не устраивают нежности, не вызывают столь же бурных ощущений как это — ваше вечное противоборство. Кларк же помимо осторожности, о которой любят повторять вновь и вновь в школе, успевает тебе продемонстрировать себя во всей красе. Он специально. Знаешь это и не можешь не восхищаться, не можешь [и не хочешь] избавиться от настойчивого желания нагнуть и взять именно в такой позе. Уже рисуешь эту картину у себя в воображении [выцепляешь потаенные воспоминания из недр сознания]. Элиас возвращается на место, сводя с ума своими манипуляциями. Твое естество так удачно ложится на свое место, то ты нетерпеливо стонешь, не желая больше ждать. Манипуляции Эла заставляют тебя прикусить губу, лишь бы не выдать рвущийся наружу стон [нетерпеливый, требовательный]. И слава всем богам, в которых ты не веришь, что Кларк не позволяет себе больше мучить тебя. Ты был в миллисекунде от того, чтобы наплевать на всё, и прижать его и взять грубо, что ты в общем и так не упустишь возможности сделать. Но ты не привык к односторонним порывам, тебе нужна отдача, как будто тебе вновь пятнадцать и тебе нужно нравится, нужно подтверждение. Кларк поворачивается, и ты чувствуешь его крепкие цепкие руки на своем органе и почти обессилено выдыхаешь. Запрокидываешь голову и беззвучно смеешься, пока его пальцы ловко натягивают латексное кольцо. Тебе блядски хорошо, настолько блядски и настолько хорошо, что хочется смеяться, рыдать и орать одновременно, — Ебаный в рот, Эл, я больше не могу терпеть, — хочешь добавить, что Элиас — коварный, жадный, мучитель, но видишь его затуманенный от похоти взгляд, слышишь эти пошлые фразы и тебе срывает крышу окончательно. Тебя не надо просить дважды.

Ты вталкиваешь его в стену затыкая поток слов поцелуем. Властно исследуешь рот, забирая весь воздух, отдавая свой. Кислорода вам все равно не хватит, жалеть нечего. Ты не оставляешь между вами никакой границы, врываешься и завоевываешь. Руки бесцеремонно забираются за спину, притягивают к себе и приступают к выполнению невербальных обещаний. Синяки? Только попроси, с удовольствием. Сжимаешь ягодицы Кларка, готов оторвать живую плоть, лишь бы не отпускать от себя [оторвать кусочек на память?], губы заняты тем же прикусывая нижнюю губу лакомого кусочка. Отпускаешь только с первым привкусом крови. Ты — не извращенец, но тебе необходим полный обмен: тела, крови, душ. В голове продолжают стучать «хочу» Элиаса, и ты усмехаешься, почти нервно, в самые губы Кларка, —  Я выебу тебя так, — шлепок, твоя рука звонка возвращается на правое полупопие, — что ты сидеть еще неделю не сможешь, — ты не секс-гигант, но в эти свои слова веришь. Резко переворачиваешь Элиаса, грудью в кафель, заставляя его слегка прогнуться. Теперь твоя очередь томить ожиданием, хоть и сам ты на пределе, но закончить эту игру слишком рано, хоть и заранее известно, что выиграют оба. Сам не замечаешь, как прекрасный вид сверху гипнотизирует тебя настолько, что ты приоткрываешь рот в немом восторге и изрекаешь лишь тихое, — Ахуенно, как же я скучал,— словарный запас как у зубочистки, но ты берешь не этим. Берешь ты как раз напористостью, и совершенным резонансом между желаниями и выдержкой. Проводишь медленно в вожделенной впадине, специально задевая самые нежные части, слегка надавливая, пока что лишь измываясь над Элиасам, заставляя его предвкушать и ерзать под твоим напором, — Эл, — наклоняешься, придерживая за бедро, продолжая раззадоривать, — Я.. Хочу.. Тебя.. Слышать, — и это приказ. Между каждым словом пауза в вечность, и ты кусаешь его за ухо, одновременно резко проникая в столь вожделенное тело. Сразу и полностью. Сам не сдерживаешь стона, внутри настолько блядски горячо и узко, что хочется кончить прямо сейчас, считай на пороге, но такого ты себе позволить не можешь, поэтому лишь кусаешь в загривок, топя стон в его коже, чувствуя его дрожь, от чего лишь крепче сжимаешь пальцы [ты же обещал синяки], должен удержать. Тебе хочется больше, но ты сдерживаешь себя из последних сил, чтобы сразу не перейти на бешеный ритм. Наоборот, нарочито медленно выходишь, слизывая со спины Элиаса каплю пота [или это была просто вода, на вкус — Элиас], и так же порывисто вгоняешься вновь, — Господи, какой ты чертовски вкусный, — хочешь контролировать каждое движение, все тело, каждую клеточку, поэтому прижимаешь Кларка к стене всем телом [и громко шипишь сквозь плотно сжатые зубы от таких телодвижений]. Твои ноги фиксируют его, грудной клеткой припадаешь к стене, руки находят его и тут же сжимают. Без твоего разрешения не пошевелиться. Ты выбираешь размашистый, но медленный темп, позволяющий прочувствовать все с полна. Ладони перемещаются на такое горячее тело Элиаса, пока выбирая нежность и чувственность, резкости и страсти, но лишь пока. Потому что нет смысла срываться, если можно получить полный спектр.

Твои пальцы ползут по шее, доползают до губ, и вторгаются в рот, будто бы тебе сколько не давай — мало [и с Элиасом это правда]. Другая рука уже ползет вниз, к напряженному органу Кларка. Ты хочешь всё и сразу, всего Элиаса без остатка, но так довольно тяжело соблюдать ритм и держать контроль. Тебе приходится чуть-чуть отступить, дав место Элиасу, чтобы пальчики добрались до столь желанных мест. Дыхание срывается, и ритм летит к чертям. Это слишком во всех смыслах. Ощущения захлестывают, и ты выдыхаешь в загривок, — Давай сам, — хочешь на это посмотреть, но «рук» не хватает. Поэтому надавливаешь на поясницу, заставляя выгнуться тебе на встречу [закатываешь глаза от удовольствия, новый угол — новые открытия]. Не упускаешь возможности шлёпнуть это грязного, порочного и такого нужного, подначивая его на действия. Твой член в нём. Твои пальцы на его горячем языке. А взгляд устремляется вниз, наблюдая как твой мальчик насаживается на тебя до самого основания, — Блять, Эл, господи, ты бы видел какой ты ахуенный с этого ракурса, — ты совсем не умеешь держать себя в руках, поэтому несмотря на свои приказы, и сам подаешься вперед, следуя выбранному Кларком, ритму, иногда сжимая пальцы сильнее, заставляя его замедлиться. Ты чертовски скучал. И ты рассказываешь об этом, простанывая его имя, не выдержав, уже искусав губы до крови.

0

4

сall me shallow but i'm only getting deeper
no more praying baby
i'mma be your preacher
stay on the ground until your knees hurt

[indent]Знаешь почему ты боишься заглянуть ему прямо в глаза? Вовсе не из-за малодушия, даже наоборот — у тебя его навалом и всё оно так и кричит внутри, желая вырваться наружу. В тебе столько притворства, что уже потерял себя, запутавшись в своём сплите из многогранных личностей. Недаром говорят, что у человека есть своё потаённое альтер-эго. Да, это действительно так, вот только у тебя оно помножилось на нескольких, копируя самые худшие стороны. Так проще. Сделать вид, что ты не косишься на идеальную форму носа, хмурые брови, скользишь к его губам и делаешь огромный глоток алкоголя, что обычно держишь в своей руке. Он всегда с тобой, чтобы слегка расслабиться. Ты бы с удовольствием бросил любимые сигареты и променял чистый табак на уста малыша. Каждый раз не понимаешь, зачем он вертится вокруг тебя [делаешь вид, что нет], ведь знаешь, что ему не нравятся такие мероприятия. По большей части этот юный мальчишка подпирает дверной косяк и чувствуешь, как он уставился тебе в спину. Если бы не расстояние, что разделяет вас в который раз, ты бы подумал, что он уже в тебе. Это ощущение никогда не покидает, с тех пор, как вы попробовали, стоит ему появиться на горизонте, как воспоминание сосредотачивается в круге мышц, обхватывая в купол услады, затрагивая все нервные окончания. Но один лишь поворот по направлению к нему лицом, как его взор убегает с места преступления, скрывается, не оставляя шансов, без уличения в нарушении границ. Показалось. Ладно, вы оба начали эту игру, ведь просто парочка детей в огромных взрослых штанах. Что за ребячество? Вторая затяжка сладкого дыма Брейдена, витающего в воздухе. А значит приходит твой черёд, этакий небольшой change, которым вы с ним перебрасываетесь — переход хода состоялся. Ты разглядываешь его величественный стан, широкие плечи и причудливую разбросанную на идеальный невзначай пробор причёску. Всё бы променял на свете, чтобы впиться в него, высказать ему глазами, не моргнув «люблю» и «хочу». Но нельзя. Вы оба не готовы. Ты боишься спугнуть его, дружба дороже [херовая дружба, не считаешь?], к тому же у него есть замечательная и такая красивая девушка. Приходится наслаждаться видом сзади — вам он стал привычен. В который раз вторишь себе «это иллюзия, плод твоего воображения», хотя кто из твоего окружения клонов это делает? У них нет имён, ты против всех их, но слишком слаб, чтобы одолеть в одиночку. Тебе нужен хоть какой-то стимул, надежда, что твоему мальчику, на которого ты настоящий не смотришь, взаправду необходим. Прогоняешь эту бесплотную фантазию, размахивая рукой, словно весь этот воображариум слишком въедливый одеколон, который никак не выветрится. Единственный запах, которому разрешено пропитать твою одежду, тело и тебя всего — Освальд. От него не оторваться, он захлёстывает. Как хорошо, что ему не надо потворствовать, ведь аромат итак по сути безликий.

[indent]Ты чувствуешь себя ответственным за те прошлые якобы принуждения. Но это ведь не насилие, а обоюдное решение. Ведь так? Ты бы не довёл всё до напора, натиска, не стал бы им командовать и помыкать, как старшее поколение, указывая ложью, что ваши помятые рожи и искусанные губы — это посвящение во взрослую жизнь. Или стал бы? Освальд бы вряд ли пошёл против воли, если бы не хотел того же. Да? Тебе так льстит, что Брейден дрожит в твоих объятиях, как только поставил на тебе свою первую пробу. Ты совратил его как когда-то это сделали с тобой, подхватив невольно от своего учителя и мастера на одну ночь всю необходимую тактику. Если бы не произошла та трагедия в жизни у твоего мальчика, который по сути тебе не принадлежит, но коим его считаешь, интересно насколько далеко зашли ваши встречи или наоборот?! Изменения которые происходили с ним с одной стороны причиняли тебе боль, но с другой — ты был горд им. В том смысле, что не один такой искал избавление от всех проблем. Вы снова поменялись ролями. Как только Оззи примкнул к бессовестной твоей привычке бухать, ты перестал [даже делать вид, что пьёшь], чтобы помочь ему и подстраховать, отвечая за него своей головой. Если честно, тебе даже в какой-то степени нравилось наблюдать за этим процессом, представляя и интерпретируя картину того, что он заражён и делает это с тобой. До дна. Ещё одну. Но в отличие от себя в таком состоянии, обещал прежде всего своему внутреннему эго, что не притронешься к нему, пока он сам не захочет. Ты ждал той поры, когда на этот раз используют тебя для осуществления всех своих потребностей. Сколько можно злоупотреблять его в фактически пьяном бреду, правда, Элиас? Ты всё ещё злишься на себя за всю свою жизнь, что не смог ему признаться сразу в чувствах, дурил ему голову и забивал пошлыми фразами. Боялся и боишься до сих пор. Надеешься, что чистый хмель избавил эти капилляры крови из его воспоминаний. Молишься внутри себя о том, чтобы Оз забыл, как ты просил его «пожалуйста, в последний раз» целуя и подталкивая к какой-то из кроватей [если повезёт], но по большей части прислоняя к какой-то шаткой поверхности. Порывистые фразы отчаянного песнопения о ходатайстве превращались в убеждение «я никому не расскажу, клянусь, малыш». Наверное, отсюда у тебя проблемы с верой. Ведь для тебя твоим идолом и баловнем судьбы стал Оззи, которому ты отдавался до конца. Кстати, когда на самом деле ты понял, что по-настоящему его любишь? Всегда знал, где-то на подсознательном уровне, пряча внутри свой страх открыться. Но окончательно убедился в этом, когда он пришёл после похорон своих родителей. Тогда впервые твой милый нежный, осторожный мальчик так сильно напился, что ты без слов уложил его в свою постель, без слов проводил, когда он закрыл дверь твоего дома, пока ты "спал" в кресле рядом. Не нарушая личное пространство. Нельзя. Притворился, что находишься в царстве морфея, хотя всю ночь не смыкая глаз наблюдал за новым превращением. Тебе было страшно от того, что он отдалится от тебя из-за него. Впрочем, так и произошло. Правда, не сразу, все ваши встречи тупо сократились до минимума, потому что тебе приспичило занять оборонительную позицию. Следить и не подходить. Но не сегодня. Сегодня судьба распорядилась иначе. И даже, если потом придётся уйти бесшумно тебе, ты сорвёшься, но выдержишь. Наверное. Пока не хочешь об этом даже думать.

♦ tell me your confessions till it hurts ♦
baptise in your thighs
speaking in tongues yeah we ain't done yet

[indent]Ваш тренер был не прав, когда говорил, что Брейден не умеет владеть мячом и начинать атаку, чтобы освоить тот самый изворотливый приём, что называется «плэйс-кик» — забить в ворота. Ты никогда не сомневался в нём и в его способностях, обучая и наставляя, вот только твоя манера уроков, твои словосочетания-замены, возможно, повлияли впоследствии на психику мальчишки, к чему собственно и привело всё это. Возможно, он до сих пор ассоциирует, интерпретирует и представляет всё иначе. Враньё, что его подушечки фаланг не такие сильные и крепкие, чтобы удержать, тогда как объяснить то, что у тебя словно внутри уже одна сплошная сладкая агония и это только лишь благодаря умелой руке сего артиста. Ты чувствуешь каждый из чутких пальцев в себе, что были допущены до тебя, и сам себе завидуешь от такой возможности приблизиться к совершенству — кардинально талантливому маэстро не нужен смычок, когда он может это сделать сам. Настолько ненасытен, что хочешь получить сразу обе руки своей личной знаменитости, но для тебя припасена ещё одна награда, штрафной с той самой линии офсайда. Почему-то все ваши с Освальдом движения напоминают симфоническую музыку на спортивной площадке или даже арене того же бойцовского клуба. Сначала всё поверхностно, невинно, крадётся вкрадчиво и умиротворённо, чтобы потом обрушить разом, вонзая свою могучую символику, пронзая навзничь, как стихия. Сочетание спорта и резвой классики, ведь она способна заглушить своим органным глубоким мотивом, сбивая с ног. Ты чудом стоишь на ногах, успевая лишь каждый раз протяжно гулко гортанно осядать, когда Оззи наказывает тебя, стараясь отвлечь твоё внимание. Нетерпеливо на каждое его покусывание, томление так хочется схватить его за жабры как следует и в себя направить сразу до конца, словно насадить не просто на самый пик, а сразу до предела. Но приходится терпеть, потому что это отместка за то, что сам его раздразнил. Можно назвать это даже лаской, мучение тоже один из подвидов удовольствий. Ты готов терпеть даже горячий воск по коже, только если он будет принадлежать малышу. Лично чиркнешь спичкой, станешь ещё огнём, чтобы поджечь. Его комплименты твоему превосходству бесценны, тебе так хочется ответить что-то в духе «ты, блядь, тупой мудак, только это заметил?!», но вместо этого отмалчиваешься, тонко сжимая губы, ибо трезв и можешь совладать с собой, не наговорить лишнего, урываешь ещё одно тактильное прикосновение, сокращая пространство между ваши, чтобы ощутить каждую клетку тела малыша собой. Предъявлять ему претензии ты не имеешь права, ибо не какая-то там экс-болельщица и девочка с заправки, которая всю жизнь была запечатлена и вздрючена одним лишь только парнем из школы. Берёшь пример по части изумления с Оззи, подхватывая от него пару черт в характере, потому что это передаётся не воздушно-капельным, а половым путём. Сегодня у вас по плану защищённый кафельный. Шутка про залёт охлаждает ненадолго твой пыл. Ты знаешь, что человек перед тобой уже вообще-то в этом плане проебался, судя по письмам Кензи, но обещал ей молчать, поэтому продолжаешь игру с небольшой заминкой, как ни в чём не бывало. — Смотри, блядь, не порви, — кидаешь в него двусмысленный намёк, словно ловишь ответный пас, как от игрока, что болеет за твою команду. Это предупреждение относится вовсе не к твоему телу, потому что ты наоборот нарываешься на это, желаешь слышать звук рвущегося наружу треска оглушительного восторга. Уже предвкушаешь, как у вас всё это будет происходить, поэтому стремишься быть ещё ближе, словно поделиться небольшим секретом, уточнением. — И для таких тугих как ты, уточнение — я про резинку, — специально во множественном числе, чтобы позлить сильнее. Не можешь удержаться от коварного подмигивания, потому что во-первых только что разнообразил ваш словарный запас тем, что не назвал его «тупым придурком», а во-вторых, — дал ему полное право уже сделать с тобой всё, что заблагорассудится, переключил свой светофор на зелёный, прямо как в предстоящий на носу, день Святого Патрика, цвет. Кажется, всё вперемешку наконец-то действует, и ты уже готов снова опуститься на колени, чтобы возблагодарить вселенную за то, что позволила вам обоим совокупиться как два диких хищника во время попойки у водопада прямо в этой ванной. К слову, это даже одно из самых приличных мест, где вам приходилось это делать. Хоть вовсе и не неженка, даже готов сделать это на улице в минусовую температуру. Замираешь лишь на секунду. Как в замедленной съёмке: властный толчок твоего тела в стену размазан в бесконечную секунду; ты успеваешь подумать, что сейчас вмажешься опять затылком, и уже предвкушаешь неприятную отмашину черепа от удара, но ничего не замечаешь, лишь только то, как ловят цепкие пальцы Оззи твою кожу на спине. Ты распластан по твердой поверхности горячим телом, целуешь его, как сумасшедший, вы оба сошли с ума уже друг от друга и давно.

[indent]Сейчас перед тобой словно твой персональный наставник, в котором нет никакого самодовольства. В твоих глазах неистовствует пламя такой сокрушительной страсти, что от одного взгляда в них кровь набатом стучит в висках. Это похоже на какое-то отождествление: малыш ласкает твои губы так, что ты с трудом проталкиваешь воздух через носоглотку. Одни только скользящие по телу ладони вырывают непрошеные стоны из горла, а потом к ним подключаются и твои уста, шипящие, шепчащие в его. Обжигающие пятна поцелуев по поверхности, влажные следы языка на них, стремительно испаряющиеся с контура внутрь и обратно – тебе кажется, что в милю секунды разорвет от ощущений. Чувствуешь вкус металла на своей нижней губе и взамен даришь ему свою окклюзию, врезаясь в его верхнюю. Практически обмен вашей кровью, что стала общей, если оглянуться пару мгновений назад. Приходится буквально отдирать себя от его губ с силой, иначе ты задохнешься, потеряешь сознание, опростоволосишься и кончишь, не дожидаясь самого секса [для тебя это занятие любовью, но скрываешь] – что угодно. Этот малыш, разогревающийся и раскрывающийся на коже эфир, густеющий с каждым мгновением – все это форменно сводит с ума. — Ловлю на слове! Если обманешь, приду с напряжённой претензией, — да после его забегов к тебе, ты не то что сидеть, а ходить до конца мог с трудом, так что очень даже знаешь, но не можешь упустить лишний раз недоверчивое возмущение. Отпечатки его рук на твоих бёдрах, как стигма по праву. Разрешаешь, позволяешь, ты словно раб, стиснутый под своим хозяином за разбитую утварь. Твоя роль снизу тебе нравилась только в одном случае — с ним. Медленно касаешься губами его тонкой кожи, слизывая с неё аромат, проглатывая его, позволяя заполнить легкие. Один шлепок по твоей заднице и тело скручивает судорогой, теряешь контроль, перемещаясь и вгрызаясь в сгиб шеи, терзая плечевую мышцу, лаская языком рельефные следы собственных зубов и тихонько рокочешь в подтверждении. Тебя возбуждает эта грубость и ты уже рычишь, пусть он ударит сильнее, чтобы всё напрочь онемело, иначе это только подкупляет яростную жажду, опаляя в нижней части точечным пламенем. Ещё больше хочется, чтобы малыш не тянул, потому что невозможно уже терпеть! Ты не выдерживаешь и сдавливаешь его локоть, видимо, нажав на точечный рычаг, ибо оказываешься уже лицом к стене, фактически как при задержании, ноги врозь. Он снова дурманит, не давая сразу, прячась на поверхности, заставляя тебя лично подаваться навстречу, пленясь его речам. Да, ты тоже скучал, но если поддержишь этот диалог, то воспроизведёшь ему одну из любовных проз, поэтому приходится вживаться в роль дальше. — Яволь, майн херр, клянусь! Я плохо себя вёл, засуньте глубже вашу длинную дубинку, — органы чувств отказываются корректно обрабатывать информацию разом, ты уже почти срываешься, как наконец-то ощущаешь только обжигающий лавой и неимоверную твердость, заполняющую тебя изнутри, твою сумасшедшую концентрацию совладанием процесса рвёт без остатка. — Освальд, святой пиздец, какой ты огромный, — заполняешь комнату призывным стоном, не сдерживаясь, как и приказывал твой наставник. Это все так невероятно, что не укладывается в голове, привычные оценочные системы отказывают, с каждым его проникновением в тебя, делают мечты явью и не позволяют отделить одно от другого. Ты хочешь зарыться в малыше как можно больше, чувствуя себя смятым, раздавленным его напором, размазанным будто тонким слоем тающего на горячем тосте масла. Улавливаешь его темп, подстраиваешься, пытаешься умудриться цепляться за руки, хоть и достаточно рвано и неумело это выходит, отстраняясь от плиты, упираясь в неё лбом. Словно хочешь притянуться ещё ближе, проталкиваясь, забирая до упора, не замечая боли, потому что ты в нём растворяешься. Все твои внутренности скручивает обжигающей спиралью. — Оззи, ёбанные небеса, хочу, хочу, хочу тебя максимально всего, везде! Бери меня ещё сильней, — пока ещё есть голос, ты его подаёшь, как верный слуга. Эта квинтэссенция напрочь стирает совладание с дыханием, яростной жаждой побуждая снова начать толкаться в ответ, поддерживая частоту толчков и одновременно лёгким дуновения страха, что не выдержишь и всё закончится слишком быстро. Ты стискиваешь его внутренними мышцами в себе ещё теснее, получая в ответ отклик сильного властного рывка, задевая чувствительную точку, что заставляет в твоих глазах забрезжить фейерверком.

[indent]Полностью отдаешься во власти вашего растекающегося как та самая вода каскадом из душа каданса. Потому что ты тоже падаешь, чтобы подняться вновь. Потому что ты тоже вибрируешь, дрожишь внутри всего себя под биением, сверхпульсации волны. Потому что ты и Оззи — звёзды, но морские, ибо уже на самом дне. Интересно, сколько аукнется за воду, учитывая, что вы её так нещадно сливаете, слишком занятые друг другом?! Даже не сразу замечаешь как расторопные, проворные и искусные пальцы Освальда путешествуют по твоему телу в уста за тем, чтобы доставить тебе ещё один эмоциональный спектр. Похоже Брейден заделался в вашем подводном мире осьминогом, раз уже чуть было не падаешь в обморок от его бесконечных дорогих конечностей, которые тебя поддерживают так умело. Ты принимаешь каждый, заботливо милуясь, обхватывая кольцом губ и тёплым языком с ними, любезничая, что стремятся вглубь, едва удерживаясь, чтобы не проглотить всю ладонь, да даже руку целиком, хотя бы по кисть. Но даже это не заткнёт тебя, ведь это абсолютный навык, уметь открывать рот, держа внутри часть богатства и при этом разговаривая. «Брейден, просто оставь себя во мне, со мной подольше». Надеешься, что он не разберёт твой шелест шёпотом и не придаст ему значения в силу своего состояния. — Брейден, ни хуя себе, ты что это, завидуешь моей заднице? Поверь, я тоже, но ты-то уже в ней, — специально прогибаешься в спине, вбирая и ослабляя напряжение, едва оттопыривая филейную часть, отдаваясь каждым позвонком под умелыми действиями Оззи. Меняешь угол, заставляя его протолкнуться дальше, основательней, огибая одну из стенок, затрагивая нервные окончания. Ты шалишь даже будучи нагнутым, чтобы твоей тряской заразился и Оззи. На самом деле, все кто сверху, думают, что у них козырь, но это, ой, как не так. Потому что у вас у обоих тандемная и слаженная работа. Одно без другого не вытекает, потому что всё сосредотачивается в одном месте, правда каламбур? — Так и знай, Освальд, когда я так делаю, то каждый раз представляю тебя и твоё охуительно блядски великолепное тело ..., — перехват дыхания, это сущая правда и в последнее время твой основной орган так саднит. Постоянно. Признаёшься ему в самом сокровенном и не обращаешь внимания, что пизданул лишнего, увлёкшись процессом, растворяясь в каждой капле паров. Ничто не сравнится с дорвавшегося осколком амфетаминоподобного воздержания. Поэтому ты как преданный его работник беспрекословно устраиваешь одну из своих рук на своей плоти, без церемоний, даже грубо терзая её, вдоль своего основания, полностью. Up & down, нещадно и быстро, меняя скорость, как переключал рычаг на коробке передач его форда. Словно показываешь всю страсть и похоть, чтобы сотворил с малышом будь он также в твоих руках, но у него место лучше всех твоих мечт — внутри. — ... и то, как ты мне засадишь по самые гланды. Поправочка, уже, — хрипишь как сломанное старое радио с помехами. Но всё это абсолютно не имеет значения. Ведь хочешь угодить своему начальнику, вдавившись под ним, взращивая и увеличивая амплитуду вашего адажио. Вместе. В унисон.

0


Вы здесь » Call_me » Тестовый форум » элиас и оззи // машина -> секс дома


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно