come with me, come with me // follow me, follow me.365 and a day to save my soul‹ the mission is before us, a coded gene inside us ›࿘ it is hard to say no ࿗. . . ࿈ . . .

[indent]Прошло мучительно долгих семь дней, как твои товарищи полегли израненными, мёртвыми птицами в своих уготовленных братских могилах. Четыре закрытых гроба, обезображенные тела и лица которых не подлежат всеобщему обозрению. Ни одно бюро ритуальных услуг не смогло восстановить их структурность, чтобы проводить, отпеть на тот свет по порядку, как следовало тому правило, по закону и официальному положению. Знаешь только, что на Фэнтона в последний путь надели его любимую ярко-красную бандану, на Ивонне было свадебное платье и что-то синее в виде сверкающей заколки со стрекозой [она должна была выйти замуж], на Пэдди — шляпа с парочкой орлиных перьев [подстреленных им же на охоте], и наконец Лина, твоя подруга, забрала с собой на тот свет пинетки своей дочери. Волынка ирландского похоронного марша до сих пор надрывно рыдает в твоей голове. Ты стал единственным британцем, который присутствовал на прощании с ними, зарубив окончательно топор шутливой войны между вами. Всё как в пелене забытья и прострации. Лишь прозрачно-чёрные фигуры, похожие на высасывающих все соки дьявольских гиен с оскалом. Есть такое выражение, как — розовый туман. Так сапёры называют тех, кто взорвался. Внутри себя ты чувствуешь то же самое. Агония выгибается дугой, ломая хребет, стержень, который держит на волоске, на грани между мирами сознания, что впитывает эту тоску, эти чувства и невыносимый ход времени. Твои мысли теперь битое стекло режут сердце и разум, открывая красные раны, в которые солью льются слова и взгляды людей, их жизни, но ещё больнее от того, что они направлены не в твою сторону, а в того, кто дрогнувшей гладью воды отражает тебя самого. Ты стал тенью, глухой фантомной болью, мячиком, отскочившим от стены и оставшимся неподвижно лежать под гардеробом на долгие годы. Абсолютно не помнишь, как стоял на поминках в одном из баров, держа в руках стакан с виски. Категорически забыл, что плеснул спиртовой жидкостью прямо в рожу своему боссу, капитану, когда тот стал подпевать задорно под традиционный в меру весёлый мотив «the killers — mr. brightside». Кажется, именно тогда тебя окончательно отстранили не только от дела, где отдали жизнь коллеги, но и из полиции в принципе. Не расстроился ни капли, наоборот — впервые за проводы улыбнулся. Ты был с ними в тот злополучный апокрифический момент недуга, что произошёл с твоими коллегами по большей части из-за твоей персоны. Они доверились тебе, послушались, внимая каждому слову, безоговорочно облачаясь в жилеты, которые всё равно их не спасли, пряча за пояса дополнительные снаряды, патроны и ружья. Никто не догадывался, что бомба, хоть и замедленного действия, уже с ними. Никто даже не мог подумать, что это ты. Твоя команда, банда, что осталась лишь только на фото, сделанном после вашего общего похода поиграть в пейнтбол, где вы снова выиграли. Никогда не проигрывали, даже после смерти они ушли победителями. Обводишь лица каждого из них, складываешь на четыре равные части и убираешь в свой нагрудный карман. Пятый, сброшенный, избавленный. Лишнее колесо в карете, укатившей на небеса.

[indent]Предательство невозможно простить, любимый Иуда. И в любом мире наступает момент, когда надо платить за свои поступки. Ты найдёшь виноватых. Обязательно найдёшь и изничтожишь. Не будет второй щеки, добровольного распятия. История повторяется у всех, но только не у вас двоих: тебя и виноватого в том, что случилось. Знаешь кто это. Можно сказать, у твоего врага одно выражение, никаких жалких пародий — наркокартель с любопытным названием «Череп». Когда-то давно судьба уже сталкивала тебя лицом к лицу с ними. Больше. Именно они вкололи внутривенно ядовитый наркотик — игроманию. Ты даже сейчас намерен играть, только теперь твоей ставкой станут твои дни, что сочтены, ведь это шаг в глубокую яму безумия. По крайней мере, один раз, этот кон уже за тобой, выиграл — живой, дышишь и почти не мучаясь от боли. Если бы не Фелиппе Суарез, который навёл тебя и твоих ребят на тот заминированный дом, не заслонил собой, предупредив вовремя «ложись». Вот только слишком поздно для твоей команды. В отличие от тебя, они уже зашли внутрь, исследуя стены здания в поисках наркотиков, затаившихся заражённые многочисленными вирусами вонючих крыс. Оглушительный запал отбросил тебя вместе с Липом в сторону. Видимо у него слишком тонкий слух, раз этот колумбиец с широкими усами, как его душа [ты почему-то уверен], увлекается музыкой и сальсой. Недаром он постоянно переключал радио в машине, что тебя жутко выводило из себя, но ты терпеливо ждал, когда вы прибудете до пункта назначения. Будь за рулём в тот день кто-то из друзей, а не ты, тебя бы сейчас не было. Вряд ли. Не задержись твоя персона у автомобиля, чтобы уговорить Липа надеть на себя жилет, а не то возьмёшься за джилет и сбреешь ему его густую растительность над губой, получая в отместку пронзительный взгляд, от которого, наверное, должны подгибаться колени [показалось, это от сильного ветра], тебя бы не изводило чувство несправедливости мира. Каешься, но усы у Суареза и правда загляденье, в них ты бы точно влюбился и захотел обзавестись такими же, чтобы они также задорно подрагивали в воздухе от заразительного смеха. Почти ответил на него в тот день, едва поддержал, но странный сигнал, что почудился Фелиппе и тут же падающий в захвате в один прыжок льва, сам сей статный подтянутый мужчина, оградил тебя от проявления увеселительного внимания, как и парирования ответа в его сторону. К слову, нужно уточнить, что ты ещё немного на него в обиде и глубоко убеждён, насколько ему икается, ведь он своим весом сломал тебе пару рёбер, хоть и сберёг от несчастья. Конечно, во всём виноват спасательный жилет, который съехал немного с тебя в сторону, нанеся при столкновении титановыми пластинами в кевларе тяжёлые гематомы, что вызвали своим отёком впоследствии трещины на костях, но это мелочи, о которых Липу знать абсолютно не обязательно. Ты уже благодарен ему и уверен тем самым в том, что он категорически не виноват. Хотя твоё управление считает иначе, их цель после произошедшего стала — упечь за решётку. После взрыва ты отключился, так и не успев поблагодарить Фелиппе за своё вызволение из опасности. Наверняка, тот успел пошутить впопыхах тебе что-то про «спящую красавицу» или даже «мадемуазель в корсете», ты плохо ориентируешься с того момента во временной шкале, возможно это были отголоски сновидений. Он сбежал, по всей вероятности, чтобы не попасться, прекрасно понимая на кого перепишут всю вину. Это ведь его наводка. Но далеко уйти ему не удалось, Липа повязали, о чём сообщили в твоём участке и отделе по наркоконтролю. Он утратил доверие, ему не верит никто, кроме тебя. Кажется, даже его адвокат, назначенный судом. Несправедливое коррупционное возмездие. Поэтому ты намерен помочь Суарезу, к тому же у тебя теперь нет служебного жилета, но знаешь одного человека, личного бодигарда, кто справится с этим лучше любой брони. Тебе его нужно увидеть. Срочно.

[indent]Первая твоя мысль стала — прийти к Фелиппе в кутузку на «свидание», в качестве самого обычного посетителя. Но что это тебе даст, правда? Учитывая тучу свидетелей, что помешают состояться вашему диалогу. Как ты украдёшь его, незаметно проведя, пусть и прикинувшись родственником // другом // кем-то ещё?! Пораскинув мозгами ты решился на отчаянный шаг. Сделать из себя тоже преступника. Из тюрьмы только один выход — в другую тюрьму. Твоя хронология ведь сейчас имеет именно такое бурное течение. Тебе пришлось постараться, чтобы превратиться в одного из криминальных авторитетов. Ты даже нарисовал долгоиграющими чернилами на три месяца в одном тату-салоне подобное всем членам клана наркокартеля «Череп» татуировку с сим изображением на кадыке. Теперь твоя шея наотмашь с размахом забита сей картинкой. Можно поставить галочку, ты отчасти вжился в образ, хоть рискуй вливаться и примыкать к ним. Дальнейшим твоим шагом наметилось на горизонте проникновение в самый эпицентр тюрьмы. Муж твоей погибшей подруги Лины так удачно в слиянии галактического пространства и кармы оказался начальником охраны, хоть и не той, конкретной, куда ты держал путь, а другой. Но плюс в том, что он — главный и имеет право перевезти заключённого, если пожелает. Порой есть отдача от людей, если они нужны для дальнейших манипуляций. Ты обратился по адресу и удача пока что фонтанировала бурным ниагарским водопадом в твою пользу. Тебе пришлось уехать в ночь, чтобы прибыть туда под утро. У них как раз должны быть минуты лёгкой прогулки по кругу. Для пущего эффекта ты не сомкнул глаз. Тем более отсутствие аппетита все эти семь дней, что ты был в трауре по своим друзьям и лечил сломанные рёбра довершали полностью панораму человека из наркокартеля. В твоих синяках под глазами можно вообще укрыться или лучше утонуть, ныряя с головой. Ты ещё никогда не был на этой стороне закона, но, судя по всему, теперь явно никогда не вылезешь оттуда. Ведь тебя ждёт одна дорога после содеянного — электрический стул, петля, укол. Ах да, к слову, ты как как держишь путь именно в этот замечательный курорт, имея возможность получить свою дозу эвтаназии.

plan to set the outline, form you to the hive-minddecode the synchronizer‹ frequencies are seeding your feeding ›࿘ your automation ࿗. . . ࿈ . . .

[indent]Ты прибываешь на место, успевая перехватить по дороге заряд наркотической жижи из какого-то автомата у заправки. Морщишься, но пьёшь до конца, вливая в себя хоть какое-то топливо энергии на ближайшее время. Цедишь, сёрпаешь из бумажного стаканчика кофе, который согревает изнутри, проскальзывая от глотки к желудку. Новый глоток заменяется вдохом: умирающим, охлаждающим пыл и разум. Тебе предстоит важная операция и миссия, на которой ты не имеешь права налажать. Работаешь на этот раз в одиночку, но уже не привыкать. Отдохнёшь как-нибудь потом, в следующей жизни. Сделав параллельно очередную перевязку кое-как самостоятельно, ты ждёшь, когда за тобой придёт конвой, посланный мужем погибшей подруги. За это время успеваешь пару раз затянуться. Это тоже достать пока не удастся, так что смакуешь как следует, выкуривая медленно, будто в последний. Кто знает, возможно тебя и подстрелят, на удачу во второй раз рассчитывать глупо, да? Сигареты плавятся от твоих губ, и ты тушишь их о какие-то красивые цветы на обочине, которые никогда не смогут вырасти внутри тебя. Затяжкой в себя, затяжкой мимо и сквозь пробитые легкие. Чем больше твоё забытье, тем меньше человеческих чувств. Ты спрятал чёрный бьюик, следуя указаниям, в деревьях. Вспенивающаяся сгустком пыли дорога свидетельствует о том, что кто-то движется в твою сторону, высовываешься из временного укрытия, чтобы встретить незнакомого охранника в форме. Он молча вылезает из мини-грузовика и протягивает тебе тюремную робу, в которую ты тут же облачаешься. Помимо неё у него для тебя припасен охотничий раскладной нож, который тебе пригодится для осуществления задуманного. Ты соединяешь руки пястьями вперёд, сжимая полученный подарок в кулак, давая право заковать себя. Добровольно залезаешь в свою катафалку и успеваешь по дороге прикорнуть, впадая в нирвану полудрёмы.

[indent]Испуганно и резко просыпаешься от оглушающего стука и открывающихся створок дверей транспорта. Тебе приходится выбраться наружу, избегая бьющего прямо в глаза света. К охраннику присоединяется начальник смены с надзирателем и вы все вчетвером переглядываетесь. Словно настраиваетесь перед началом вашего ток-шоу. Ты выдыхаешь и киваешь, давая свободу воли делать с тобой всё, как полагается, не отходя от сценария. Центральные ворота в ад тут же распахиваются, а ты получаешь свой пинок колена [вроде бы] прямо по копчику. Резь отдаёт прямо в ещё новую рану сбоку от прошлого семидневного взрыва. Но тебе нельзя оглядываться и браниться, только слушаться, покорно следуя вперёд. Ты не имеешь права требовать слабины, как только переступил порог, то и закон тоже. Монотонные тропы не откладываются в твоём подсознании, они похожи одна на другую, но показавшаяся открытая площадка с сеткой меняет сразу твоё восприятие. Заключённые уже внутри, ты пытаешься как можно скорее пересмотреть всех, фильтруя их в поисках нужного и находишь его. Тебя освобождают от наручников и запускают на общую площадку к остальным тиграм. Ты убираешь руки в карманы, пряча в один из них холодное оружие. Запах нового, свежего мяса тут же привлекает остальных. Каждый по очереди оглядывает тебя, кто-то улюлюкает, кто-то свистит, кто-то говорит херню какую-то, на которую ты не обращаешь внимания. Вместо этого пересекаешь поле для прогулок по диагонали и почти доходишь до Фелиппе, всё это время, считая количество шагов про себя, не сводя с него пронизывающего взгляда. Ты знаешь, что он узнал тебя, это видно по тому, как тут же оживился и вроде бы даже потянулся в ответ. Или показалось? Но тебе загораживает дорогу, слишком въедливый пацан, который решил видимо выпендриваться, угрожая своим стручком мизерных размеров. — Привет, краса-а-авчик! Кому ты отсосал, чтобы поселиться в этом уютном местечке?, — приветствует, чуть ли не реверансе, гнусавит и жеманно манерничает сей заключённый, начиная поверхностно касаться тебя своими пальцами. Тебя это бесит и раздражает, хочешь разбить ему башку об его же коленку. Передёргивает от чужих рук. Не любишь, когда вообще кто-то касается без разрешения. Языки иронии и неприятия раскатывают по лопаткам сформировавшийся план и лихорадочное предвкушение. Страх смещается, уступая место оголенной ненависти. Не в твоем стиле перекладывать вину, вешать ярлыки и утопать в сослагательно-раздражительном, но тесно в собственном вакууме зацикленных мыслей, от которых расходятся круги на настоящем, перечеркивая завтрашний день. Вместо этого ты сокращаешь между вами расстояние, наступательно шагая прямо на него, оказываясь выше его ростом. Ну, ещё бы. Не удивительно, маленькие крикуны всегда тявкают на больших.

[indent]— Отъебись! Я не твоя поблядушка, — враждебно и сдержанно шипишь ему чуть ли не в лицо. Кажется ваше выяснение отношений с этим незнакомцем привлекло внимание, остальные стали окружать, ведь пропустить такое ни в коем случае нельзя. Шухер! Драка! Со всех сторон. Тебе это только на руку. Даже не надо было специально искать объекта, из-за которого придётся устраивать сей фарс. Они летят как мухи на дерьмо. Ты видишь боковым зрением, что незнакомец распустил руки и в твою скулу влетает здоровенный ухабистый кулак, врезаясь острыми костяшками в твою челюсть. Стараешься не сильно отворачиваться и принимаешь его стойко, как полагается мужчине. Твой рот спустя мгновения наполняется кровью. Кажется, этот подонок чуть не выбил тебе зуб мудрости. Но ты терпишь и собираешь накопленный дар, как можно больше. Окидываешь хренососа долбанного, который воспользовавшись заминкой уже вовсю прислонился к бедру, начиная тереться своим возбуждением. Это он зря, уёбок. Ты нажимаешь на кнопку и раскрываешь тем самым свой карманный ножик, что тут же пронзает своим остриём причинное место ублюдка. Склоняешь голову и выплёвываешь прямо ему на ноги и под ноги кровавое месиво, освобождая свой рот от привкуса стали. Пока он сгибается пополам и орёт во всё горло, а к вам всем бежит наплыв из конвоя. — Следи за своей камерой, иначе кто-то придёт и оттрахает тебя электрошокером до смерти, пока не прикончит и даже после ещё не слезет, — токсический выброс на прощанье. Спотыкаешься об Липа, который неожиданно [или давно это произошло] выдёргивает тебя из этой взбучки. — Да, какого? А ну, пусти, твою мать, кому говорю! Я не закончил! Ты что мой папочка?, — огрызаешься, пытаешься вывернуться из его тисков и как следует лягнуть его в живот. Даже даёшь ему пару раз под дых, не ведаешь, что творишь, ты в бешенстве от произошедшей ситуации. Всё ещё кажется, что тебя трогает тот незнакомец. Бесит. Тварь. Бесит. Блядина. Вертишься, пытаясь высвободиться, но тебя сдавливают сильнее, перекрывая приток кислорода, сдаёшься, постепенно остывая и утихая. Хватаешься за напряженные трицепсы Суареза, чувствуешь, что сейчас упадёшь, слегка кружится голова [эти колумбийцы прямо грёбанные тайские массажисты]. Наконец-то пытаешься хоть как-то улыбнуться своей новоприобретённой бардовой, как молодое вино пока не раскрывший свой бутон вкуса, улыбкой. Слышишь, что вас с ним ведут к отдельный карцер на двоих, потому что только он был из тех, кого отправили в одиночку и теперь ты тоже. Сделал это специально, чтобы остаться с ним наедине и поговорить. Хотя твой план был кого-то просто напугать ножом, без нанесения ран. Тому незнакомцу всё мало, и он успевает наподдать тебе локтем как следует прямо по рёбрам, ты не сможешь сдержаться и ропотом — псина, — выражаешь яркую вспышку боли, пока вас с Суарезом скручивают надзиратели, уводя за собой в карцер. Кажется там были ещё звуки ударов. Кто-то яростно отпиздил за тебя ту мразину, но, видимо, это сон.

[indent]Ты еле доходишь до камеры, даже, кажется, отключаешься, слыша какой-то фон, чьи-то голоса, охранники вынуждены тебя буквально волочить по полу. И как только вы с Липом оказываетесь в вашей коробке из четырёх стен ты приходишь в себя, тут же не помня совершенно как оказался в прислонённом положении у стены. Не выдерживаешь и сползаешь вниз, как картина, что не хочет вешаться на гвоздь. Холодный пол тебя немного приободряет. Ты оглядываешь вашу комнату с потрескавшимся потолком и жутким гнилым смрадным запахом, перемещая взор на нарисовавшегося прямо перед тобой Суареза. — Ёба-на, ну и хоромы. Колумбия пикчерз не представляет. Ты что, блядь, тут местный Мистер Вселенная 2016? Твоя койка удобная? Или горошинка в матрасе у вас, ваше величество?, — вместо приветствия и прочей хуйбалы, саркастично стараешься изо всех сил усмехнуться, а бок снова даёт о себе знать. Сотрясаешься в грубом кашле, пытаясь прочистить связки. Мучительное терзание корябает словно наждачкой по стенкам. Конечно, только благодаря Фелиппе ты считай жив, но никто не отменял права постебаться над ним как следует. — Знаешь, а вообще, это ты виноват, кабан здоровый Суарез. Раздавил меня под собой, прёшь и лезешь во всё вечно, как ебучий танк. Ты мне фактически сердце проткнул, сукин сын. Ещё и съебался, гусь окаянный, — давно хотел ему это сказать, накипело, ибо постоянно нарывается ведь, вмешивается, как ненужная ложка в чашке чая, признак дурного тона в твоём англиканском королевстве. Если честно слегка разозлился, завёлся от ситуации накануне и от того, что какой-то мужик лапал. Противно. Тебе надо посмотреть, что там произошло и насколько сильны повреждения, потому что судя по ощущениям, твою диафрагму буквально вспороли. Пытаешься стянуть через голову верхнюю одежду, но силы тебя не слушаются, так что это получается скорее похоже на безнадёжные попытки, из-за которых ты бесишься и грозно вопишь, как недовольный ребёнок, у которого не получается решить задачку. — Чё ты там костопыжишься в стороне? Ну-ка, глянь, давай, дон сеньор кабальеро. Я же тебе не в мой шоколадный глаз смотреть предлагаю, — яростно кряхтишь и задираешь с конца до половины рубашку, сил снять её нет, представляя на бренный свет части чёрных лент кинезиотейпа, что змеятся, опутывая твой торс, крест на крест, облепив солнечное сплетение и резко контрастируя со светлой кожей. Опускаешь подбородок вниз, тейп наклеен недавно, его края еще сохраняют остроту разрезов, пластырю не больше суток, тем более ты менял его с утра. Надеешься, что трансформировать повязку не придётся и дон Суарез подтвердить убедительно, что опасений нет. Главное, чтобы тот не подумал ничего особенного, а то ведь ещё и может предположить наверняка, что ты с ним специально в камеру рандеву подстроил, ещё и показательные выступление с оголением демонстрируешь. У тебя просто, нахуй, повреждение. И в мыслях такого не было, если честно. Но теперь благодаря тому, что тебе врезал та мини-версия Мохаммеда Али, закрались такие предположения. Особенно учитывая какие здесь все мужики похотливые. Интересно, неужели в тюрьме в кислород добавляют виагру. Ты пробовал пару раз, конечно, по приколу и кажется после этого можно было смело ставить семейное положение в социальных сетях — встречается сам с собой. Неловко вышло.

[indent]— Но, вообще, я пришёл за тобой. Прямо, как Санта, только Муэрто, — затаив дыхание, вкрадчиво кидаешь на него любопытный взор, исследуя все его хитрые повадки самого настоящего кота. Поймёт или нет твой намёк и вообще причину, почему здесь. Зачем говорить напрямик, когда можно потомить, правда? Тем более начав предварительно с оскорблений. В этом весь мистер Риппер. Рип ёр харт, энд хоуп ту дай. — Рад, что ты с виду в порядке. Только, кажется, усы поредели, — не можешь без очередной оскомины в его адрес, смеяться в полную силу всё ещё больно и тяжело, так что стараешься это делать внутри себя косыми мышцами.

[indent]Пользуешься заминкой и вспоминаешь ту бучу, что замутил на площадке на улице. Всё-таки Суарез прямо как твоя гувернантка, которой у тебя никогда не было, ринулся разнимать двух сосунков, что пиздят друг дружку лопатой и сыплют песком в волосы. Нужно хотя бы как-то реабилитироваться. Но не сильно. А то ещё привыкнет. — И, кстати, не хуя было лезть. Я бы сам справился, — недовольно бормочешь, но тебе приятно, что он снова заступился, а кому бы не было? В твоих глазах задорный огонёк, кажется, такое уже не раз звучало из твоих губ, да, Вэст? Так ты говоришь ему «спасибо», но он слишком тупой, чтобы это понять.

Отредактировано inkedprince (2018-10-25 15:31:29)