[indent] «Исадора, он великолепен!» Вальяжно устроившись рядом со своей близкой подругой на больничной койке и по-хозяйски приобняв её свободной рукой, а другой, сжимая небольшой кулёк с младенцем, Донателло широко улыбнулся, любуясь своим новорождённым сыном. Малыш большую часть времени спал и лишь только безумно длинные ресницы подрагивали от лёгкого дуновения сквозняка из-за открытой двери палаты, ведущей в больничный холл.
[indent] Донателло или просто итальянец Дони – только что стал отцом, а Исадора или просто американка Ис – матерью. Они никогда не были парочкой влюблённых, которые решили пожениться из-за огромной любви, а потом завести потомство. Нет. Эти двое всего лишь лучшие друзья, учились вместе в художественной академии, тусовались напропалую в ЛГБТ-сообществе и однажды, Исадора попросила Дони наполнить баночку, чтобы стать донором её будущего чада. Их с Мэлани. Бешеной стервой, которую Ис полюбила за волевой характер, за умение отстаивать свои права и позиции, как будущий юрист. Донателло долго смеялся в лицо подруге, думая, что она так забавно шутит, но женщина говорила на полном серьёзе. Исадора приняла решение завести ребёнка, с условием, что прекрасная генетика ему должна перейти от того, кому доверяет – богу, аполлону Дони, а не прыщавому любителю комиксов из каталога кандидатов. Мужчина поначалу не соглашался, каждый раз повторяя ей, что не создан для того, чтобы стать отцом и проявлять хоть какое-то участие в его жизни, да даже если будущий сын не узнает кто он впоследствии, роль доброго дяди со стороны – не для него. Донателло всегда был слишком свободным, слишком дерзким, нарушителем законов, устоев, порядков. Каждый день секс без обязательств, каждый день партнёры [один, два, три в его постели], каждый день тысячи поцелуев по телу от незнакомцев, имён которых он не запомнит, ведь создавать крепкие семейные пары, играть в любовь – только для гетеро, что так любят усложнять себе жизнь, это так глупо страдать из-за кого-то, кого впустил в свою душу. Зачем? Если можно трахаться с тем, с кем хочешь. Без обязательств. No regret, no gloria. Но в какой-то момент, Дони всё-таки решился помочь своей подруге, когда та в который раз с мольбой в глазах появилась на пороге его дома. Если честно, то он сделал это, лишь бы она отстала. Исадора – упрямая ослица, которая если и вбила себе что-то в голову, не отступит. Хотя, Донателло согласился даже прикола ради. Донателло считал, что с первого раза у неё ничего не выйдет, так что не задумывался о последствиях, вручая наполненную до краёв баночку и подшучивая над своей «плодовитостью». Каково же было его удивление, когда месяц за месяцем Исадора сообщала ему о своей предстоящей радости. Ребёнок. А затем…сын. И если изначально мужчина ругал себя за то, что сделал сгоряча, то со временем стал забывать, что он вскоре станет папашей. Всё-таки девять, даже чуть больше, месяцев – довольно-таки долгий срок. Донателло в день появления на свет сына и не сразу сообразил, о чём или о ком восторженно говорит ему дрянь-Мэл в трубку, в тот момент он был в постели с очередным ковбоем, который к тому же наврал о своём возрасте. Молодое поколение, которое давно выросло и хочет секса. Донателло почувствовал себя древним прожжённым старцем. В больницу Дони явился со своим парнем на ночь, чьё имя не вспомнил, когда остальная шайка друзей подтянулась, чтобы поздравить мужчину с отцовством.
[indent] Донателло в который раз бросает взгляд на новорождённого и коротко говорит – «Реджинальд. В честь Марша». Исадора в тон хмыкает, ведь именно картины этого живописца её вдохновили заняться искусством. Никто не сомневался, что сын будет носить его имя. Зато Мэл недовольно сверкнула глазами, ведь она хотела тоже поучаствовать в выборе имени. Почему не спросили эту злюку? По сути, это её ребёнок тоже, пусть и не биологический, пусть и она на него вообще не имеет никаких прав, ведь с Ис они так и не заключили партнёрство, просто съехавшись друг с другом. Вернее, это Исадора перевезла все свои многочисленные краски, кисти, мольберты и пару маек. Но Мэл со своей любимой планировали его, всё обговорили, а этот её «пидор-донор» влезает в их безоблачную жизнь с единорогами, Годивами и радугой. Она приглушенно выдаёт «А может Абрахам? В честь моего дедушки.» Исадора с Дони встречаются взглядами. У этой банды уже всё решено наперёд. К тому же в Калифорнии с именем «Абрахам» в школе и дня не проживёшь. Реджинальд. Только Реджинальд.
[indent]При всем вычурно-абстрактном восприятии мира, со всей этой манерной безупречностью и неповторимым, таким естественным изяществом, тонкой вуалью таинственности во внимательном взгляде и очаровательной улыбкой, что способна превратить лед в воду [или даже в вино], разбивать сердца – именно с этой идеологией рос и развивался малыш Реджи. Вот оно. Совершенство на выдохе, как любила частенько делиться со всеми Исадора. Совершенство, граничащее с нереальностью. Изысканность едва заметная во всех движениях, изящество проскальзывающее в каждом из действий. Идеализированный образ, отыгравший бессчетное количество спектаклей и приобретший репутацию человека, которого нельзя не обожать и ненавидеть одновременно. Как можно пройти мимо и лишний раз не коснуться этих милых персиковых щёчек? Как можно не зарыться в эти чудесные, волшебно пахнущие детским шампунем с клубничной жвачкой, кудрявые от природы волосы? Как перестать каждый раз брать на руки этого карапуза, когда он капризничает и не спит по ночам? Как заставить себя бить по рукам, дрессируя малыша к самостоятельности и что у него вместо одной мамы для этого целых две? Кто бы только мог подумать. Реджинальд Альфредо Уайтхэд. Тот, кто должен был стать идейным лидером, ходячим предметом для подражания, ну или на худой конец хотя бы центром вселенной для пары десятков человек оказался всего лишь индивидуумом преданным своим принципам, лично загнавший себя в те рамки, в которых его хотели видеть окружающие. Да, он самый обычный ребёнок, а не меченный философским камнем счастливчик. Но, как и любой родитель мечтает, чтобы чадо стало эпицентром земли – почему бы и не пофантазировать?
[indent] Со временем, Реджи становился тем самым мальчишкой, которого вынудили неожиданно для себя вырасти в тот самый момент, когда он меньше всего этого ожидал. И при всех своих выдающихся данных и талантах мальчик так и не смог все усвоить до конца, а полученную брешь забил тем, что выдумал сам. Вот и случилось так, что он слепил себя из того, что было, подкрасил, прибавил насыщенности и преподнес всему миру, как готовое, изрядно приправленное остротами блюдо. Реджинальд, как и его родная мама Исадора, а также кровный отец Дони увлёкся искусством. Он рано научился рисовать и делал это весьма недурно. Если вы спросите, когда Реджи научился говорить, то ответ будет – тогда, когда сделал свой первый набросок. И это был вовсе не дом или портрет счастливой семьи из кружочков и палочек, а даже напротив – натюрморт миски с фруктами. Будучи совсем маленьким, мальчик по большей части отмалчивался. Ис не хотела думать о страшном, об аутизме или прочих плохих словах, поэтому просто выжидала. Когда слово «картина» наконец-то вылетело крылатой птицей с губ Реджи, Исадора с Мэл выдохнули с облегчением. После этого случая сына было не остановить. Он мог постоянно говорить – а когда не было собеседника, выдумывал его себе или заставлял игрушек общаться между собой. Ничего странного, просто гипер-активный мальчуган не знал, куда девать энергию. Реджинальд превращался в словоохотливого ребёнка. Он окружал себя разными людьми, когда пошёл в детский сад и затем в школу. Правда, некоторые из них, увы, редко принимали в расчет его чрезмерно огромное [особенно для человека, который всю жизнь старается игнорировать чувства других] сердце. Все его четыре клапана никогда не давали права разбить в пух и прах оппонента, не позволяли отвернуться от того, кто в беде и даже поставить на кон всю свою жизнь, потому что в памяти сразу начинали всплывать те картинные идеалы из книжек про отважных рыцарей, ужасных драконов и прекрасных принцесс, что всегда являлись его учебником «идеального поведения». И пускай Реджи никому об этом не признавался, но его собственный моральный кодекс берёт начало именно там. Но все же ему приятнее, привычнее что ли, стало слышать, в свой адрес глухую брань, чем потом пожинать плоды неоправданного доверия или платить за то, что он разорвал в клочья чьи-то ожидания. Реджинальд взял на себя тактику эксцентрика – лишь защиту. Эпатаж – это просто красивое слово. Репутация, стиль, характер – всё выдумано другими людьми, о которых он ничего не знает. Пожалуй, только упрямство по праву стало принадлежать ему в собственных чертах характера. Реджи не отошедший от канонов классики романтический герой, а слишком уж вжившийся в роль Питера Пена человек, чувствующий себя совершенно неуютно в жестокой реальности, ненавидящий ее кривые порядки и не принимающий ее каждой клеткой своего тела. Но как бы ему не хотелось избавиться от необходимой каждому живому существу терапии сострадания, разучиться верить в добрые намерения и погрузиться в заманчивый ил безразличия к обществу, ему по-прежнему не плевать. В истинно актерской манере он продолжает прятаться за взглядами, которые никому ничего не говорят. Они, как и следует глазам, просто смотрят, а не отражают душу, как должны, по мнению какого-то литератора. И Реджинальд уже не в силах изменить себя, что уж говорить, и уже никогда не сможет, да и не захочет поколдовать и сделать из себя, отшлифованного до идеала Пиноккио нормального мальчика. Хватит. Он же отменил сказку про гадкого утенка, самонадеянно склоняясь к мнению, что он вырос и превратился в лебедя, заметно выделяющегося из толпы. Слишком уж низко они летают и слишком часто пачкаются в грязи. Бедные, бедные утята, очень жаль.
[indent] Мэлани в какой-то момент решила, что пора заканчивать вести холостяцкую жизнь с Исадорой. У них ребёнок, которого она всем сердцем любит, прекрасная счастливая семья, что нуждалась в законности отношений. Женщина хотела усыновить Реджи, именно это побудило её сделать предложение руки и сердце Ис. Сыграв скромную свадьбу и заключив партнёрство, Мэлани с Исадорой предприняли ещё одну попытку – заставить Донателло отказаться от своих прав на ребёнка. Пока ещё его имя стояло в графе отец, но после неприятного случая, когда у Реджи поднялась температура и сына с осложнениями госпитализировали в больницу, выставив не имеющую никаких прав Мэл за дверь, женщина настроилась серьёзно. Дони в общем-то даже не брыкался в своих жгучих традициях. Хотя, заявившись на ужин к новоиспечённым молодожёнам, изрядно успел подпортить им обеим нервы, издеваясь и потягивая время медленно, как мохито с изрядным количеством дроблёного льда. Мужчина любит это делать. Он настоящий говнюк. На самом деле, Донателло к тому же никогда не упускал шанса позлить Мэлани. Он всё ещё не мог простить ей тот факт, что она хотела сделать его сыну в младенчестве обрезание, по своим «чёртовым еврейским традициям». Обойдёшься, Иуда! У Реджинальда – сугубо американо-итальянские корни и не надо его смешивать с другой культурой! Ни за что Реджи не станет якшаться с этими важными поцами. С евреями! Только через труп Дони. Знал бы Донателло, как нехорошо бросать во вселенную такие фразы, коим суждено сбываться наоборот. Тем не менее, даже отказавшись от отцовства, Реджи всегда знал, кто его родной папа.
[indent] Реджинальда ничуть не удивляла его семья, как и остальных, у них всегда царил шумный праздник, какой-то цирк с воздушными змеями и ярким салютом. Друзья любили приходить к ним в гости, здесь всегда были хрустящие вафли и стойкий запах сладкого кленового сиропа. Исадора в основном работала дома. Вместе с Дони у них на пару была своя арт-галерея. Но Донателло выступал всегда в качестве заводного аркана, который привлекал частенько новых вкладчиков своей огромной харизмой. Что касается Мэл, то она пропадала в офисе коллегии адвокатов. Женщина зарабатывала деньги и можно сказать, стала основным добытчиком. Тем более художники становятся богатыми только после смерти, как говорится. Ис не догадывалась о том, что Мэлани закрутила интрижку с коллегой на работе, в то время, как Мэл даже не подозревала, что Исадора глаз не сводит с соседки на мотоцикле. Из-за обрушившихся на плечи женщин дел, никто из них не оставался верным, скрывая свои маленькие тайны. В школе Реджи учился очень плохо, он не тяготел к знаниям, ему больше нравилось петь в школьном хоре, писать статьи в местную газету учебного заведения и ко всему прочему, этот парень умудрился стать президентом класса за свою популярность, отзывчивость и позитив. К слову, хорошие оценки ему ставили за милые глазки. Правда, по истории преподаватель вёл себя непреклонно, вырисовывая плохую букву. И вовсе не красную «А». Однажды, такой неконфликтный Реджинальд, который привык выяснить отношения, как хиппи, с любовью, миром и вкусняшками, сильно повздорил с одной девочкой. Он просто показал ей место и свою территорию. Сцена принадлежала ему. Все яркие роли – его, и даже если придётся петь партию в постановке «Бриолин» за Сэнди. Хотя чего это он всполошился, ведь Реджи утвердили на роль Дэнни Зуко. Ох уж, эти дивы, которые привыкли брать всё и сразу, даже те партии, которые им исполнить не свойственно. Потом, конечно, эта девчонка стала самой лучшей подругой Реджинальда. Но продемонстрировать идеально ровный прикус никогда не помешает.
[indent] Итоговые школьные экзамены Реджи умело списал благодаря одному умному мальчику, который ради нашего героя взломал шкафчик с тестами ответственного педагога. Реджинальд пообещал ему, что пойдёт с ним на выпускной и сдержал своё слово. Молодой человек никогда не скрывал свою ориентацию. И если вначале он прятался, как испуганный белый кролик в свою норку, то теперь терпеливо сносил все пинки судьбы. Даже вытерпел удостоиться чести стать королевой бала. После школы Реджи решил поступать в ту же художественную академию, что и Исадора с Дони. Донателло к тому времени перенёс тяжёлую операцию – пережил рак, злокачественную семиному начальной стадии. Иногда непрекращающиеся занятия любовью приводят к такому, и случается так, что приходится лишиться одного из самого ценного. Но мужчине повезло. Он встретил в своей жизни человека, который терпел его любого. Того, кто изменяет напропалую, того, кто ворчит, как старый дед, того, кто не пропускает ни одну голубую вечеринку. Реджинальд прошёл конкурс и был зачислен в высшее заведение искусств. Но не надолго. Курс спустя, он перевёлся на режиссуру. Потому что, видите ли, спать с натурщиком стало невыносимо. Как смириться с тем, что все вокруг на него пялятся? Это твой человек, а его тело приковывает сотни взглядов! Да ещё таких откровенных! Реджи по натуре безумный, жуткий ревнивец. Его – это только его. До потери пульса. Хочется порой отгрызть руку лично тому, кто хоть едва удостоит объект персонального поклонения. Собственник? Да! Ещё какой. Не стоит даже дышать на человека, в чью руку вплелись цепкие пальцы Реджинальда. На режиссуре Реджи продержался два года, а потом снова перевёлся, теперь уже кардинально в другой вуз – на факультет моды. На одной из вечеринок, молодой человек встретил новую музу, новое вдохновение, одежду которого захотелось мало того, что сразу изрезать в клочья, так ещё и перешить. Реджи никогда не учился сидеть терпеливо за машинкой, делая стежок за стежком. Вообще, что касается уравновешенности – это не к нему. Он взрывная экспрессия, если что-то не выходит. Но другим запросто может втирать с важным лицом простую истину – нужно держаться. Как тут лично не сойти с ума? Как бы то ни было, Реджинальду пришлось постигать азы кройки и шитья, если он хотел стать на одном уровне с Гуччи, Габбаной и поклонением, идолом – Версаче. Надолго ли его хватило? Нет. На четыре месяца. А потом он просто забрал свои документы и в который раз отправился на очередную вечеринку. На одной из них он и встретил Айзека. Свой личный персональный Ад. Или Рай?
[indent] Сначала всегда всё похоже на катание на воздушном шаре в летний зной. Только лёгкий морской бриз сопутствует вам и направляет вас в страну волшебства. Реджи совершает главную ошибку – знакомит Айзека со своей семьёй. Дони по понятной причине сразу же не возлюбил этого еврейского мальчика, что пустил на порог их дома. Но он наигранно изображает из себя приветливого Донателло, нашёптывая сыну, когда они оказываются наедине, что этот прохвост высосет всю кровь из него. Евреи – такие. Они жадные. А увидев хорошенький объект, запустят в него свои острые клыки. Реджи лишь отмахивался от отцовских нравоучений, лишний раз упрекнув его в бесконечных связях с мужчинами. А вдруг у Реджинальда любовь на всю жизнь? Донателло, сидя за общим столом, так сильно сжимал нож в ладони, что не заметил, как глубоко порезался. Капли крови на кипельно белых салфетках и заботливый Айзек, который тут же предложил зашить рану, ведь он профессионал, светило, хирург! Но даже это не заставляет изменить своё мнение о нём Дони. Айзеку просто не повезло, что он – еврейский мальчик. Вот будь он итальянцем или хотя бы…испанцем, на крайний случай.
[indent] «Расист!,» – выкрикивает Реджи, берёт со стола ножницы и кидает их в картину, которую отец приобрёл на аукционе. «О! Амедео Модильяни. Сочетание итальянца и еврея, папочка! К слову,» – пожимает плечами Реджинальд и демонстративно зевает, когда Дони в который раз пытается отговорить сына ехать к родственникам Айзека. Богатенькое семейство, которое кичливо трясётся, чахнет над своим златом и драгоценностями, вроде бессмертного Кощея. Хотя, нужно было послушаться Донателло. Потому что если у Реджинальда большинство родителей было не против их отношений, то у его парня – наоборот. Гомофобы в наше время – слишком востребованы. Реджинальд на семейном сборище родителей Айзека специально изображает свою влюблённость и чувства к парню. Усаживается к нему на колени, целует и рассказывает какой талантливый их сын, а что он вытворяет в постели! Да, Реджи – позёр. Да, Реджи, прежде всего – актёр. Да, Реджи – королева драмы. Да, Реджи, возможно сорвался на крик, когда его запястья были сжаты Айзеком в тиски. Да, Реджи смеялся, когда Айзек встряхнул его и как пощёчину {и саму пощёчину} получил «перестань, не позорь меня!». Реджи, при каждом удобном и не очень случае пользуется и гордится тем, что родился геем, выставляя порой их с Айзеком отношения, устраивая мини-спектакль, чтобы показать всем, какой у него мужчина, дабы после дико рычать на того, кто захочет продолжения демонстрации. Он как заметавшаяся в клетке хищная кошка, сначала машет хвостом, а потом готова наброситься. Можно сказать, что их брак, стал тоже частью увеселительного шоу. О да, они это сделали! По крайней мере, Реджинальд тыкал своим пальцем с уродливым фиолетовым кольцом с блёстками, которое они достали из хлопьев с феями Винкс, когда заходили в ларёк по пути к часовне с Элвисом, всем вокруг. Это Реджи захотел лимузин с окном на крыше, из которого можно вылезать и кричать на весь Вегас, как он любит своего мужа. Это Реджи избил водителя того длиннющего автомобиля, потому что вместо него дверь открыл его мужу он. Это Реджи захотел карету, запряжённую двумя лошадьми, чтобы почувствовать себя Золушкой. Умерь свой пыл, Реджинальд! Но как это сделать, когда весь мир теперь вращается у ног и деньги, много денег, которые готов потратить ради него его новоиспечённый муж? Реджи даже наркотики, лёгкое баловство, для них с Айзеком заказывал отменное, высшего сорта. Кто ещё кого подсадил на это? Меньше работы – больше удовольствия. Реджинальд порой наслаждался тем, что его муж не сильно востребован в хирургии.
[indent] Ничто не вечно в этом мире. Особенно брак. Правильно говорил в своё время Донателло – никогда не совершай эту ошибку. Он не для геев. Реджи теперь это понимает. Особенно сильно ощущает после того, когда им с Айзеком пришлось переехать в какое-то захолустье. Ведь не только Реджи должен капризничать, делая то, что хочется. Настал черёд Айзека. Он захотел уехать, вдруг замаячила вакансия в рабочем плане – а Реджи, как верный, преданный, слегка алчный муж, отправился за ним. Но и это не мешает Реджинальду после переезда исчезать на пробежке в велюровом костюме от Шанель, заявляться на порог больницы в ботинках с черепами от Филиппа Плейна, в джинсах от Роберто Кавалли и футболке от Армани, просить позвать его мужа, потому что их маленькая собачка, которую Реджи завёл от скуки, плохо кушает местную пищу. При всей своей ненависти к этой «сельской местности» Реджинальд нашёл себя неожиданно в качестве продавца-консультанта в местном магазине одежды «Vernal». Правда, не факт, что он задержится на этой позиции долго, учитывая, как он любит передумывать. Однако, эта работа не сильно тяготит его и позволяет писать свой личный сценарий мюзикла для постановки на Бродвее, а ещё закрывать магазин и следить за мужем днём, скрывая глаза под тёмными очками от Эрмес.
💔 
