i h a t e y o u w h e n y o u ' r e g o n e . . . . . . . . . .
. . . . . . i h a t e t h e w a y i n e e d y o u w h e n
i hate you turn me on
[indent]помнит ли гюн, как дал обещание самому себе покончить с этой вредной привычкой? ага, как же. его ноги заплетаются, язык тоже, а он ещё только на полпути к бару [его импала припаркована прямо у выхода, но, когда мистер им пьян, десяток шагов — это длинный путь]. гюн хочет все изменить, действительно хочет, прилагает все усилия, но жизнь [судьба, карма, бог: нужное подчеркнуть], кажется имеет на него другие планы. может быть его цель в жизни — спиться? ведь не всем иметь высокие цели и морали, не всем изменять мир к лучшему; кто-то должен оставаться на самом дне и махать оттуда ручкой тем, что сверху проживают достойную жизнь, отдают себя на благо обществу. всё познается в сравнении, чангюн — панацея от кризиса среднего возраста а-ля «я ничего не добился». пора требовать за это оплату. посмотрел? почувствовал себя лучше? понял, что не такая уж и дерьмовая у тебя жизнь в сравнении с почётным алкоголиком сеула? плати. ничего в этой жизни не бывает бесплатно. плати, чтобы потоки алкоголя, уносящего в далекие дали без боли, прошлого и будущего, не прекращались. может быть, это и есть его предназначение — быть плохим примером и вселять ужас в тех, кто только-только ступил на скользкую дорожку. мистер им отлично справляется с этой ролью. дышит на малолеток в баре перегаром, выглядит, да и чувствует себя, как последний бомж, пару раз падает, пару раз получает по морде, весь вечер собирает неодобрительные взгляды с примесью жалости. за последнее время чангюн настолько разбит и раздолбан жизнью, что к этому привык [да и за литрами выпитого, он уже не совсем это осознает], а тупые малолетки с первой в их жизни банкой пива в руках вдруг решают на следующий день пойти в зал, запариться насчет очередного эссе, постараться получить «отлично» с плюсом в этом семестре. неизвестно, кто делает для общества больше: мистер им или самый обычный, непримечательный рабочий.
[indent]шатаясь из стороны в сторону, в голове маячат сцены из знаменитого кино, которое им когда-то давным-давно смотрел [когда у него был дома телевизор; когда у него был дом]. помнит, что родители запрещали ему смотреть кино со сценами насилия, но он все равно умудрялся отыскать нужную кассету и посмотреть, пока отец с матерью были на работе или на своем еженедельном свидании. гюн ждал пока оставшаяся с ним нянька уснет, или займется чем-то увлекательным, что даст ему пару часов передышки, и с замиранием сердца, на самой минимальной громкости, включал запретный фильм. больше всего в память врезался именно этот, с героями-вандалами в странных белых одеждах и знаменитой мелодией, которую напевал главный герой, избивая какую-то несчастную женщину. [float=left]i never knew until i got a taste,
i'm so ashamed
[/float]глупая мысль, что может быть иму не стоило наполнять неокрепший ум сценами бессмысленной жестокости, проноситься в голове и он смеется на всю улицу, пугая своей выходкой проходящую мимо парочку. в чангюне пол бутылки виски и жгучее желание рвать и метать [последнее исчезнет только он вольёт в себя столько же]. им пялится на девушку с парнем так, будто пытается решить для себя, хочет испортить им сегодняшний вечер или нет. конечно, хочет. он хочет испортить все вечера для всех жителей города, будто так они смогут его наконец-то понять. в чангюне кипит жажда разрушения, и, ибо себя брюнет уже разрушил, он переключает свое внимание на других. им кричит им вслед что-то нечленораздельное, смеётся, видя, как они ускоряют шаг и скрываются за поворотом. ему надоело стараться, пытаться быть хорошим, достойным, нормальным. это никогда не заканчивается хорошо, жизнь знает его болевые точки и бьёт по ним с поразительной меткостью. и ему до ужаса хочется ударить в ответ, но это г л у п о. глупо сердиться на жизнь, глупо гневаться на судьбу. глупо злиться на своего друга [а друг ли он после той ночи?]. иногда, когда похмелье одолевает с двойной силой и гюн не может пошевелиться, ему в голову приходит мысль, что было бы легче, если бы тэмина убили. он бы знал на кого гневаться и кому мстить. только бы не на тэмина, только бы не на него. возможно, гюн бы тогда и не стал таким отребьем как сейчас, может быть, выплеснув все эти эмоции на конкретного человека, он бы смог двигаться дальше. а сейчас единственный, кого парень может винить — он сам [и его гнев направлен внутрь]. поэтому чангюн со всей силы бьёт мусорную урну и напевает под нос, тихо и почти стыдливо, знаменитый шлягер из мюзикла [singing in the rain], навсегда окрашенный в красный, агрессивный, из-за этого фильма, что родители пытались тщетно от него спрятать.
[indent]добравшись до бара [кто бы знал, что дорога от парковки до здания может занять у чангюна пол часа], он чувствует себя уже слишком трезвым. алкоголь испаряется буквально на глазах, покидает через поры, и это совершенно не входит в его планы. поэтому мистер им садится у барной стойки, молча достаёт пачку сигарет и кладёт рядом, заказывает еще виски, и отправляет содержимое внутрь, не морщась. когда тебе нечего терять, жизнь становиться куда проще. не надо думать и планировать на год вперёд или даже дальше. план чангюна [единственный и неповторимый] нажраться так, чтобы не помнить как е/г/о зовут; так, чтобы стереть этот день из жизни и желательно все последующие. всё равно в них не будет ничего, кроме еще больше боли, страданий и чувства вины. он же конченный. в его будущее верят лишь пара человек в этом городе [но и они скоро будут горько разочарованы, как и все другие], для остальных его будущее — это миф и никогда не наступит. чангюн же не верит не только в свое будущее, но и в свое прошлое — отрицает до последней капли. мистер им мусолит воспоминание за воспоминанием и качает головой: этого просто не было. алкоголь лишь поддакивает — не было, и к концу вечера он уже полностью в этом уверен. если кто-то хоть еще раз спросит у чангюна схера ли он себя губит зеленым змием, он рассмеётся ему в лицо. есть люди, сильные духом и слабые памятью — они умеют оставлять прошлое в прошлом и двигаться вперед. и есть им — полная им противоположность.
[indent]он не знает, сколько времени, сколько он выпил, но все еще помнит, как его зовут и как судьба над ним издевалась последние лет десять. особо ярко в голове воспоминания последнего месяца, те, другие, уже не такие четкие, ни одной детали, но всё так же эмоционально тяжелые. ну, чангюн, как начался ваш год? усмехается. хуёво год начался, хоть в петлю лезь [им думал об этом слишком часто, всегда останавливал себя мыслью о родных, для которых он станет очередной и возможно, ему хочется думать, что точно, фатальной потерей]. на его теле не осталось живого места — начиная от многочисленных побоев, заканчивая ранением в боку от поножовщины. и, что самое смешное, чангюн сам на все это напросился и опять же не может винить никого, кроме себя. но и не собирается. его тело — это сгусток синяков, побоев и алкоголя, такое горючее пойло по душе не каждому, но он уже настолько привык к боли [привык принимать свое наказание], что его совершенно не волнуют все эти неприятные ощущения.
[indent]— эй, чангюн, может хватит морду заливать? — интересуется один смельчак, которого им и по имени-то не знает, просто время от времени слушает его байки за стаканом чего покрепче пока не превращается в ничего не соображающую пьяную свинью. он лишь машет рукой и заливает в горло еще сизой отравленной жидкости. мистер им дезинфицирует всё изнутри, с таким уровнем спирто_содержащего в организме ни одна зараза, кроме этого чрезмерно заботливого ублюдка, не пристанет. в глазах начинает двоиться, и гюн устраивается на барной стойке поудобнее, игнорируя слова бармена о том, что если он отключится здесь, его просто выкинут наружу как мусор. к черту, всё равно, им и есть мусор, зачем тогда церемониться? просто одним жестом [язык его уже не слушается] приказывает налить еще. сегодня у чангюна есть деньги [немного], он выкидывает по купюре на стол после каждого стакана — таким как мистер им не наливают в долг, не открывают счет, потому что он слишком часто оказывался пустозвоном, который лишь обещает платить по счетам, но не платит. всё помещение становиться одним сплошным размытым пятном, гюн может концентрироваться на одной точке [задерживает взгляд на своем отражении в зеркальных полках бара], старается не шевелиться, каждое движение — это риск нечаянно оказаться на полу. с губ слетают слова той заедливой песни из мюзикла, окрашенной в красный, сейчас его «пение» это тяжелые вздохи вперемешку с неудачными попытками произнести слова. в баре громко играет музыка, разговаривают люди, но он совершенно от этого далек, будто бы заперт в своем собственном пузыре и все внешние звуки — приглушенные будто бы доносящиеся из соседнего здания. чангюн всего лишь хочет больше не думать и не вспоминать. всё очень просто. но мысли — суки, бегают перед глазами и как шавку тычут его носом во все, что он сделал и пережил. перед его глазами пустые улицы, смятая постель, силуэт тэмина в дверях, осколки стекла, таблетки на полу и снег во снах. год действительно начался не очень, давая понять сразу — в этом году чангюн не изменится. он будет пытаться и опять провалит миссию.
[indent]— знаешь, почему я не бэтмен? — спрашивает у пустоты гюн, где видит бармена, — потому что моих родителей не убили, — ему кажется это очень глубокой мыслью в данный момент, хотя он возвращается к ней не в первые. от бэтмена им отличает ещё и отсутствие каких-либо состояний, обтягивающего чёрного костюма и массивного подбородка, но самое главное — отца чангюн убил собственными руками. этот факт его забавляет, и он пьяно улыбается, не замечая, как кто-то занимает пустующий рядом барный стул. им заливает остатки джина в себя и просит ещё. он так часто здесь засиживается допоздна, что бармен уже выучил всю его жестикуляцию. может лишь пальцем шевельнуть — и перед гюном новый стакан пойла. магия. но в этот раз чуда за деньги не происходит, и он недовольно оглядываешься по сторонам. где этот наглец, что не выполняет свою работу и не наливает, как только стакан пустеет? [ответ: прямо перед гюном]. его пьяный взгляд зацепляется за знакомые черты лица. приходиться очень постараться, чтобы сконцентрироваться на расплывающемся образе и узнать в нём ... тэмин. им почти зубами ловит свой внутренний истерический смех, когда взгляд фокусируется, притягивается к чужому, как намагниченный, и шум в баре даёт резкий выброс в басы и черепную коробку. мозг шлёт команду моргнуть, глаза по-сучьи кусает, но гюн тупо лупит перед собой, хватает эту картинку и держит, держит фанатично, по-бабски, как истеричка, и нихера не моргает. даже когда свет уже идёт вспышками, гаснет и снова бьёт по зрачкам, гаснет и снова бьёт, стреляя по нервам, чангюн всё равно смотрит. естественно, они встречаются в баре. естественно, тэмин выбирает из всех точно тот, в котором им пребывает теперь постоянно уже какую неделю из-за тэмина, естественно, точно в тот день, когда гюн не видел его как раз, подождите, ровно несколько недель, сука, лет? естественно – естественно! – е с т е с т в е н н о, блядь. это же тэмин. стараться не будет, а всё равно хуйнёт чангюна рожей в дерьмо. талантище, сука. настроение мистер има резко прыгает между состоянием агрессии и абсолютного безразличия.
[indent]— налюбовался? — крутит барабан и стреляет вопросом-пулей наугад, ни на секунду не опустив своих глаз. провокация, вызов – пиздец. это так хорошо, будто мистер им ширнулся. наклонная падения гюна едва ли не вертикальна. он катится без колес, кубарем, хаотично, ломая себе хребет. ему легче распознавать в общем гаме [в его голове — это белый шум] знакомый голос. голос проламывает защиту из протяжного писка на одной ноте, пульсирующего в висках, и доходит до него в целости и сохранности. [float=right]i love it even more
when i find you on the floor[/float]чангюн поворачивается полностью, чуть ли не свалившись на пол, но в последний момент удержав равновесие, к тэмину, сверля его взглядом. зачем он здесь? совесть изнасиловала поедом? да только им уже не такой, как прежде. он тут и без него справлялся, и вообще взрослый мальчик и имеет право на всё, что вздумается [даже если это непременно его убьет]. гюн смотрит, осматривает с ног до головы, неприлично долго, но чувство времени стирается первым, когда он пытается залить в себя достаточно градусов, чтобы вычеркнуть день из жизни. в голове ни мысли, сплошные неконтролируемые эмоции, которые волнообразно кидают има из стороны в сторону, и он не знает за что зацепиться. слова — не сильная сторона чангюна, когда количество выпитого превышает полторы бутылки. сюрприз. непьющий до некоторых пор им не получил способность пить и не пьянеть, как некоторые. даже наоборот, ему кажется, что сейчас гюн пьянеет быстрее. ему нужно относительно мало, чтоб тонкая нить соединяющая язык и мозг, его контролирующий, порвалась. иму хочется ответить. красиво так послать спустя несколько недель гробового молчания, в стиле чангюна, но слова, сколько бы им не старался, складываются только в универсальное, — пошёл ты, —
[indent]ему больше нечего тут ловить. пора домой. погодите, у има же нету дома, только магазинчик комиксов, в котором он снимает комнату. эта шутка въелась чангюну в кожу и отдает холодными мурашками по спине, сколько бы раз он не слышал её у себя в голове. он пытается подняться. ему пора. гюн представляет, как заведёт импалу, доедет до магазина, ввалится в него с шумом, чтобы обязательно разбудить соседей и послушать его нравоучения — под них так приятно засыпать. его уносит в сторону, будто бы гравитация поменяла свое направление, и мистер им наваливается на тэмина с учтивым, — пардон, — используя своё п р о ш л о е как опору, всё-таки встает на ноги и даже может стоять на месте не падая, хоть всё вокруг плывет и летит куда-то во тьму пиздеца быстрей, чем свет прошивает пространство. гюн вцепляется в плечи {ne_druga} с такой силой, будто это всё, что удерживает его на ногах [без «будто»] и наклоняется, пьяно хихикая себе под нос, — эй, тэмини, хочешь покатаю на настоящей тачке? — им называет его таким привычным любимым «тэмини», вкладывая в это слово всю нежность. гюн брызжет от смеха и, всё-таки не удержавшись, скользит с грохотом на землю, совершенно не чувствуя боли в копчике, хотя подсознательно знает, что должен. мимо как раз проходит какой-то молодой человек и его мозг делает самое логичное умозаключение — има толкнули. чангюн пытается встать, но выходит из рук вон плохо, он распростирает руками как черепаха вдруг оказавшаяся уложенной на панцирь.
[indent]— что совсем страх потерял? — им орёт уходящему парню вслед и даже предпринимает попытку ударить, такой ментальный удар в спину. сил у него остаётся немного. ещё пара движений и он совсем выдыхается, сдаваясь полу, — сука, — с надрывом, только и срывается с языка.
