[indent]Самый обычный тихий ужин, самые обычные семейные посиделки мафиозного клана семьи Чхве. Чани увлеченно режет на маленькие кусочки, раскидывая как домино по тарелке, cтейк прожарки medium rare. Бан с задорным оскалом и холодным оружием в руках со стороны больше напоминает Ганнибала Лектора из шоу Бенни Хилла, чем обыкновенного серьёзного человека. Ледяной расчет и минимум скрипа по поверхности посуды, дабы не получить осуждающего взгляда. Он старается вести себя тише воды, ниже травы и не слушать обрывки серьёзного разговора своего свёкра за столом, потому что боится сего мужчину, как огня. Нет, отец Бомгю не кричит на него на повышенных тонах, он медленно пронзает острым, как клинком, взглядом насквозь. У них с Гю это семейное. Только тот наоборот, ещё и любит, когда всё очень громко. Из подслушанного краем уха, Бан различает, как Чхве-старший говорит кому-то на проводе что-то про убийство, расчленёнку и корм для их аллигатора по имени Лепу. Ничего необычного, всё, как у всех. Самый обычный весёлый семейный ужин. А разве у вас не так?

[indent]Чуточку страшно. Поначалу. Но к этому привыкаешь. Человек вообще такое существо, что способен адаптироваться со временем ко всему. Вот и Чан перестал бояться и испытывать какой-либо страх в принципе. Он и так не роптал тревожно, а сейчас и вообще подавно не терял свой сильный вещий дух. 

[indent]После того, как Чхве-старший похитил Бана, после того, как устроил ему испытание в лесу, подвесив на всю ночь за ноги вниз головой, чтобы проверить искренние чувства любви к своему любимому драгоценному сыну Бомгю; после всех ужасных событий, которые произошли в лагере прошлым летом, где его чуть не сожгли и не придушили вместе с другими ребятами, сейчас Чана уже ничего не пугает. Это все такая мелочь, благодаря которой Бан приобрел непробиваемую броню.

[indent]Хирург ставит перед мужем готовое блюдо, с которым виртуозно разделался, и тянется было к бокалу с коньяком, но тут же получает по пальцам леща от Бомгю. Гю будто говорит «нет, ма хаёший, нот тудэй». — Ну, honey, я чуть-чуть, совсем капельку, — Чан растягивает губы в сладкой улыбке, склоняется к нему, чтобы выпросить у baby хотя бы один бокальчик, воркуя ему всякие приятности на его милое нежное ушко, но все его инсинуации тщетны. В его подбородок хватко врезаются крепкие подушечки любимых пальцев, притягивая властно к себе. Бомгю предостерегающе шипит, он же сказал ему нельзя, значит нельзя, что тут непонятного? Чан плывёт в облаках безмятежной и отчаянной любви к своему благоверному. Он послушно подвывает и кивает как болванчик, пропуская все слова мимо ушей, заворожено смотря на Гю, скручивая свои уста в трубочку. — А поцеловать своего алкокуколда?, — звучно чмокает в воздухе хирург. На самом деле Бан не хочет пить, но нарываться на пропиздоны по самые небалуйся, ему это нравится больше всего на свете. Провокация, стекающая по стенкам бокала. Он знает, что Бомгю его потом накажет и отыграется на нём, поэтому флирт с этанолом этим вечером — только начало.

[indent]Внезапно телефон Бана вибрирует и стол дребезжит вместе с их благозвучной семейной песней, что звучала на свадьбе Бангю. Незнакомый номер, на который отвечать Чан совсем не планирует. Зато Гю жмёт громкую связь, и тот самый голос из прошлого раздается на всю Чхвевановскую. Бан слушает, что говорит абонент и не может поверить тому, кому тот принадлежит. Его брату. Хёнджину. Чан напрягается, чувствуя, как все внутренности сжимаются в тугую петлю, набрасываясь на каждый орган, сжимая в безжалостные тиски. Что? В беде? Ранен? Чеджуские флешбеки струятся перед глазами, как дым от сигарет в накуренном ковбойском салуне. Лучше и быть не может, блять. Паническая атака предательски ползёт по спине. Хирург хочет попросить у Бомгю разрешения уехать на помощь к Хвану, но тот сам первый предлагает это. Даже не так. Он приказывает. — Помоги своему брату!, — потому что его муж знает, что семья это святое. У него от Гю нет секретов и никогда не было, он знает абсолютно всё. — Люблю тебя, — Чан сам целует Бомгю, прежде чем покинуть особняк, попрощавшись со свекром взмахом ладони, пока тот не пристал к нему с расспросами в духе «а как же шоу с покорми Лепу одним неверным подчиненным?». Явно не сегодня.

[indent]Чан приезжает на своей авто на скинутое Джинни место геолокации, с подозрением озираясь по сторонам. Он волнуется и переживает, его самого, кажется, знобит. Докторская сумка пару раз падает на мокрый грязный асфальт. Бан надеется, что Джинни до сих пор здесь и живой, потому что не знает, насколько сильно его ранение. Самое главное, чтобы он был в сознании и дышал, потому что в лагере это стало для него потрясением. Ему потом снились кошмары, где Хёнджин лежит в том «кинозале» без чувств, а Чан никак не может его откачать. Бан различает фигуру своего брата, которую узнает из тысячи. Слава богу! Малого потряхивает то ли от холода, то ли от шока, то ли от всего вместе взятого. Согласитесь, картина перед глазами сама по себе весьма прозаичная. Преступление и наказание по всем канонам Достоевского. Чан подходит ближе и только потом замечает раскиданные вокруг тела. Они живы и просто устали, решив прилечь под звездным небом Сеула? Или они мертвы, потому что напали на Хёнджина, но получили от него смертельный номер в духе — «не подходи ко мне, я обиделся»? Есть и третий вариант. — Устраиваешь отвязную вечеринку с жертвоприношениями и без меня?, — шутит Бан и приглядывается к выражению на лице Хвана.

[indent]— Хорёчек, — счастливо улыбается Чан, усаживается рядом с ним на корточки и тут же сжимает в своих огромных объятиях Хёнджина. Тот морщится, издаёт звук, подобный «ай-уэ-ой». Бан совсем забыл, что мелкий повредил своё крылышко и возможно ненароком задел его ранение, не рассчитав свою богатырскую силушку. Чан испуганно бормочет извинения, тут же расстёгивая молнию на сумке, чтобы извлечь оттуда всё необходимое. — Ну, что, мой юный падаван, как дела? Скучал по мне? Ну да, как же! Я уж вижу насколько, раз решил позвонить с левого телефона какого-то парня. Так тебе твой брат дорог, да, Джинни?, — изображает недовольную физиономию и дразнится Чани. Он говорит это по-доброму, чуточку журит его, чтобы не расслаблялся. Хирург аккуратно разглядывает руку Хёнджина, поворачивая к себе его рану. — Так, ну шо я могу сказать, — чешет затылок Бан и недовольно цыкает. — Серьёзный порез, кровь так и хлыщет, кароч, надо в больничку, — ставит диагноз Чан и со спокойным видом роется в своей сумке, извлекая бутылку соджу. Перерыв на бухлишко. У него всегда есть свои запасы. Да и для обеззараживания раны самое то.

[indent]Бан медленно откручивает крышку, делает огромный глоток под пристальным взглядом Хвана, поливает после его руку спиртом и тут же протягивает ему остатки алкахи. — Тише, братан, ща полегче будет, накати обезбол, — Бан прижимает крепко бинт, приостанавливая кровотечение, накладывает парочку марлевых повязок, залепляет всё это широкими пластами лейкопластыря. На первое время хватит, чтобы доехать до пункта первой помощи. — Так, облокотись на меня, поедем тебя латать. Я всё на мази устрою, — Чан аккуратно подставляет своё плечо, помогая Хёнджину встать со своего места, ведя его в сторону своей тачки. Свёкор подарил им на свадьбу с Гю гелик, Бан о такой тачке только мечтал.

[indent]Чан усаживает Джинни в автомобиль, пристёгивает, помогая расположиться на пассажирском месте спереди. Не страшно, если Хван испачкает тачку кровью, главное, чтобы он жил. Оказавшись за рулём, хирург достаёт мобилу, жмякая на номер свёкра. Батя, когда они вместе бухали стопки с сабли, сам ему сказал, что если он попадёт в какую-нибудь заварушку, то смело может звонить. Пришло время проверить. — Папа, мне нужны чистильщики по одному адресу. Сейчас скину, — хирург отправляет голосовое Чхве-старшему, игнорируя взгляд Хёнджина, с невозмутимым видом скидывая геолокацию следом. — Маршрут построен, какую музыку предпочитаете? Частушки неугомонной аджуммы? Рэп оппы? Завывания нуны?, — ёрничает Чан, — погодь, знаю! Мы будем слушать Би Ти Ес, — Бан без лишних слов ставит BTS — Fake love, — айм соу сик оф зис, ла ла ла фэйк лаф, а дальше рэпчик читает зачетный пацанчик, — подпевает Бан, ощущая себя вместе с Хваном настоящими тру бразерс из Кей-попа. — So anyway, а теперь рассказывай. Кто эти ребята, что тебе нанесли раны? И вообще где Феликс? Как у него дела? Я соскучился по этому белобрысому брату по веснушкам, — смеётся Бан и кажется, что тачка вслед за его гоготом ходит ходуном.

[indent]Чан ведёт тачку достаточно быстро, но «хвост» за ними примечает сразу. Кто-то преследует их с самого начала пути. — Джинни, хошь покажу тебе мои карточки с айдолами Би Ти Ес? Слух, открой бардачок, достань там для начала парочку стволов, please, — отвлекает Бан и давит газ в пол, внедорожник разгоняется до максимальной скорости. Погоня — начинается. Огонь — открывается. Пули преследователей свистят в воздухе, попадая по гелику, отметаясь с гулким стуком в сторону. — Ебанашки-фраерашки! Слыш, брат, если это мусора, я в их алкотестер дуть не буду, сразу предупреждаю!, — веселится хирург. Безусловно это не копы, мигалок нет, ещё и стреляют, но Чан ещё тот каламбурщик. Хирург сжимает рукоятку протянутого Джинни глока, продолжая вести одной рукой руль, готовясь в любой момент отстреливаться, в случае непредвиденной ситуации. И стоит ему только подумать об этом, как чужая машина преграждает им путь, принуждая Чана резко затормозить до визга шин по влажному асфальту. Хирург успевает вовремя коснуться педали тормоза, но их остановка слишком резкая, настолько, что сам Бан чуть не роет руль своим лобешником. Он предупредительно выставляет руку перед Джинни, который также едва не «поцеловался» с тем злополучным бардачком. — Ты как, брат? Норм?, — обеспокоенно смотрит хирург на Хёнджина, переводя взгляд на того, кто им помешал ехать дальше.

[indent]Чан щурится и всматривается в чужое авто. Там сидят какие-то странные чуваки, то ли в масках, то ли у них настолько густая растительность в виде бороды на лице. Одним словом, странные личности, но, Бан готов поклясться, что среди них разглядел…

[indent]— Я, каешна, не окулист, но…это шо...Джексон…?!, — это точно он. — Растудыж твою быдыщ, эй, эй, йоу, мээээээн, бона сера, амиго! Трали-вали, детина!, — Чан скачет на своём месте, лихорадочно шлепнув Джинни по плечу ладохой. Бан громко свистит, как Соловей-разбойник и размахивает приветственно своей большой пушкой [та тиха], — Джинни, та это ж мой дружбанелло нефритовый Барон Бетон Джексон Ван, чайниз драконидзце, — широкая лыба у Чани, за которой тут же следует ещё один сюрпризик. Всё хорошо, однако есть один нюанс.

[indent]Кажется, что он там сам, в той незнакомой машине, пленник.

[indent]— А, oooops. Ебать. Мы в жопе. Есть план «Бэ»?, — в нашем тиес.